. Не посчастливилось и Якову Водопьянову, не допущенному в 1927 году в Сибирский технологический институт. «[Неправильно дискриминировать меня] только за то, что я ребенком… жил на иждивении человека, служившего при царизме станционным жандармом, – возмущался Водопьянов. – Ссылаться на качества родителей я считаю криком: „наши предки Рим спасли“, и вообще говоря, за отца конокрада сына бьет только самосуд темной деревни»
[234].
Исключенная из Томского государственного университета как «социально чуждый элемент» Чистосердова А. С. тоже не могла понять «истинного значения» классового принципа: «Если происхождение наше кладет на нас печать отчужденности или родственности, то ведь много можно указать примеров, когда происхождение не мешало быть студентом, и даже стоять у власти. Да виновны ли мы в том, кто наши родители? Каждый ответственный за свои дела, за свои ошибки. А положение женщины еще неопределенней. Она все еще не имеет своих прав. Сначала она носит фамилию отца, от него получает поддержку моральную и материальную. Выходя замуж, переменяет фамилию и получает все от мужа. Не меняется ли с этим и социальное положение, и все права? Умирает муж (муж Чистосердовой был врачом, который заразился от пациента и умер. – И. Х.), тут она получает полную независимость, самостоятельность, и вместе с тем полную отчужденность от родных. Тут уже никто не считает обязанным помочь ей… от отца она, как говорит мудрая поговорка, „отрезанный ломоть“». Чистосердова не считала «себя чуждой труду» и уверяла, что «поступила в университет с единственной целью быть полезной народу»[235].
С марксистской точки зрения капиталистический тип хозяйства разделил общество на буржуазию и пролетариев. Предполагалось, что, когда сотрутся границы между умственной и физической работой (интеллигенция и рабочий класс), а также между аграрным и индустриальным трудом (крестьяне и рабочие), промежуточные классы исчезнут. Но пока НЭП поощрял классовое разнообразие, сохраняя широкий спектр социальных групп и прослоек, которые обобщенно назывались мелкой буржуазией. Именно в присутствии на исторической сцене «промежуточных классов» – в основном крестьянства и интеллигенции – большевики видели причины отсталости национальной экономики. Однако эти социальные группы необязательно были антагонистичны рабочему классу, они вполне могли оказаться союзниками в деле освобождения труда. Ленин неоднократно повторял в 1921–1922 годах, что их сотрудничество необходимо для построения бесклассового общества.