– Хорошо… – размеренно проговорил Лохматый Директор. – Ключи от твоего офиса при тебе, все необходимые документы на столе. В конце дня я буду ждать тебя в своем кабинете – четырнадцатая дверь… не перепутай.
Лиса и Директор в последний раз сцепились недобрыми взглядами, после чего лохмач, обыденно сложа руки за спиной, скрылся за поворотом.
***
Ночь опустилась на Восточное графство. Бессменный лунный серп, взошедший на небо, выглядывал из-за темных туч. Гардеробная Лохматого театра была забита пальто, пыльными шинелями и куртками. Бордовые ковры покрылись множеством грязных следов. В коридорах играла расслабляющая джазовая музыка. Сквозь двери в большой зал слышались многочисленные громкие голоса.
Виной всему было грандиозное шоу, намеченное на тот вечер. Казалось, несколько сотен зрителей собралось в большом зале. В партере можно было заметить как представителей расы людей, так и кукол. Некоторые из них с недоверием и легким презрением пялились друг на друга, некоторые мило беседовали в ожидании начала пьесы, даже если только что познакомились.
Одинокий силуэт Лохматого Директора, опершийся о стену близ пожарного выхода, можно было заметить в темном углу бельэтажа. Сложа руки у груди, с нефальшиво меланхоличным выражением лица, лохмач флегматично наблюдал за пустой сценой с толстым алым занавесом.
Внезапно свет в зале погас, голоса посетителей стихли. Послышался продолжительный скрип, крылья занавеса принялись синхронно раздвигаться от центра сцены к порталам. Тут Директор, словно настоящая тень, слившись с тьмой, вытянулся в полный рост и скрылся в дверном проеме, так и не дождавшись начала представления.
– А сейчас, – прозвучал голос молодого конферансье, – перед началом главного перформанса сегодняшнего вечера прошу поприветствовать аплодисментами народного театрального артиста, куклу первого поколения, приглашенного гостя – мистера Главвера!
Эхом хлопок прожектора разнесся по залу, в центр сцены ударил яркий контрастный луч света. Залу предстал Главвер – старая кукла перчаточного типа. Мистер Главвер был одет в парадный костюм и высокий цилиндр. В больших кукольных глазах читалась целая палитра эмоций и черт характера, от доброты и мудрости до суровой тихой злобы.
Стоило свету прожектора упасть на старую куклу, зал взорвался аплодисментами. Главвер всегда проявлял себя как беспристрастная и хладнокровная личность, но тогда, на сцене, под шквал оваций, впервые за долгое время он нервно прикусил нижнюю губу своими острыми железными зубами, а по его черной коже пробежала капля холодного пота. Все в зале понимали: уважаемый театральный актер собирался обсудить очень важную злободневную тему.