Лиса вырвалась из отцовских объятий и посмотрела ему в глаза.
– Он жив?! – требовательно спросила она. Отец не отвел взгляда.
– До тех пор, пока ты веришь.
Лодка, вынырнув из тумана, ткнулась носом в причальные доски. Оба они посмотрели на ее борт, потемневший от воды. Никто не правил ею, но весла в уключинах провернулись, поворачивая корпус, подводя его к самым ногам Арвилла. Отец в последний раз сжал Лису в объятиях.
– Прочти мои бумаги и найди пророчество, – сказал он, – ты все поймешь. Это поможет тебе, девочка моя. По крайней мере, понять причины.
– Прости, – прошептала Лиса, глотая слезы, – Прости, что не поверила тебе раньше.
– Прости, что тебе придется пройти все это без меня, – отец тоже шептал, по-мужски скрывая слезы за твердостью слов и намерений.
Разжав объятия, он, почти не глядя, шагнул на борт лодки и спустился на ее неглубокий настил. Лодка тут же качнулась, весла, разойдясь одно вверх, другое вниз, устремились навстречу друг другу, разворачивая корпус. Отец перешел к корме и так и остался стоять, не опускаясь на лавку, глядя на дочь, оставшуюся на причале. Весла синхронно поднялись и нырнули в воду, раз, другой, широкими гребками подгоняя лодку.
Лиса все еще чувствовала тепло его объятий. Слезы лились из глаз почти незаметно для нее, проторяя кривые дорожки по щекам девушки. Нос лодки нырнул в белесый дым. Отца тоже накрыло дымкой. Теперь он снова был похож на Кристиана. Он поднял руку, прощаясь с ней.
– Верь, Лиса, – донеслось до нее.
Она сглотнула горький комок и выкрикнула в след растворяющейся в тумане фигуре отца:
– Я верю. Верю.
Эхо ее слов отдалось от берега и утонуло в тумане. Сразу стало холодно. Одиночество тяжким осадком осело в душе.
Сумерки смешались с туманом и подобрались к самым ногам девушки, скрывая и причал, и лодки, и даже саму Лису.
– Верю, – прошептала она одними губами, разгоняя сгустившийся вокруг мрак, чувствуя, как загорается надежда внутри.
– Ли-и-и-са, – далекий мучительный то ли зов, то ли стон, едва различимый среди туманной бесконечности, достиг ее слуха.
Настолько тихий, что она, вскинув голову, прислушалась, решив, что ей это показалось. Но сердце уже решило за нее. Нет. Не показалось. Она слышала его. Слышала сердцем.
– Кристиан, – прошептала она, переходя на крик, –Кристиан! Где ты? Где-е-е ты-ы-ы?