И это не было хвастовством или необоснованным эго. Даже Арчибальд признавал ум и эрудицию Шульца.
А Арчибальд был маг и, чтоб впечатлить его, иному человеку не хватило бы и двух жизней, подумала Госпожа Гертруда.
– Без сомнения, ваша предусмотрительность как всегда на высоте, – благосклонно произнесла ведьма, ни намеком не выдав, что она сама собиралась попросить Шульца обучать Дэрэка.
– До свиданья Генрих, – Госпожа чуть заметно, как и положено благородной даме, кивнула.
– Да-да, до скорого, приятель, – прокашлял откуда-то Арчибальд.
– Госпожа, – поклон, – Господин, – снова поклон, и магическое изображение лица Генриха исчезло.
Когда Арчи и Труди остались одни в изысканных покоях мага.
– Ох Труди с горечью сказал маг, еще пара лет, и у Дэрэка начнет ломаться голос, как бы он не разломал при этом и законы мироздания.
– Его магия так же естественна, как и любая другая, не говори ерунды! – холодно заявила Гертруда
– Естественна, я и не спорю, но другие маги, не могут, приревновав, скажем, какую-нибудь девчонку, начать конец света. Вот ты можешь так? И я нет, – не дождавшись ответа продолжал Арчибальд, – А я маг разрушения! Но даже если б я захотел, мне бы не хватило сил уничтожить все живое! А Дэрэк…
Маг зашёлся кашлем: «Проклятый мундштук», – сдавленно прохрипел он.
Гертруда подошла к нему и нежно погладила сотрясаемую кашлем спину.
–Да, Арчи, я понимаю. И теперь ты думаешь правильно ли мы поступили, оставив его в живых?
– Нет, Труд, я годами думал об этом решении, – наконец заговорил маг, приходя в себя, – Сейчас я думаю о другом, о том, что пора бы и нам с тобой заняться его обучением.
– Ты с ума сошёл? Как и чему мы его научим? Ты будешь учить его разрушению? – она побледнела, представив возможные последствия.
– Нет, Труди, меня осенило, когда ты говорила с Шульцем. Он просто сказал: «Я буду учить его» и все, как-будто в этом нет ничего такого. Хотя мы и объяснили ему, кто такой Дэрэк.
– Да, он, Генрих, не маг, он не понимает, – возразила Гертруда.
– Нет, дорогая Труди, – и Арчибальд вдруг просиял, – Это мы ничего не понимаем, а все так просто.
А время пошло дальше…