– Кирпичные дома – самые небезопасные при землетрясении, – сказала Марина на удивление сдержанно.
Но когда я посмотрела на ее лицо, то увидела – она молча плачет. Беззвучные слезы текли по бледным щекам, как символ нашей новой жизни, в которой испытания и лишения станут нашими постоянными спутниками. Чуть позже она пояснила мне, что кирпич – самый тяжелый материал с максимальной инерцией верхних этажей. Каждый элемент кладки вибрирует в резонанс с остальными, поэтому даже при кратковременной перегрузке во время землетрясения, кладка разрушается. Но у нас никогда не было прежде землетрясений, и кирпичные дома строились со спокойной душой. Люди боялись других вещей – безработицы, лишнего веса, безответной любви; а некоторые и вовсе устраивали истерику из-за мелочи – если вдруг не прозвенел утром будильник – не дай бог опоздать на работу! Или если не успел и не сумел достать билет на матч любимой команды. Ох, как мне хочется вернуть все эти глупые страхи, лишь бы все было по-прежнему!
Понесло гарью – в километре от нас горел стекольный завод. Но пожар был не только там, а и в некоторых домах, где повредились газопроводы. Во дворе было много людей – все напуганы, все в панике метаются туда-сюда и отовсюду слышны дикие вопли. Те, у кого близкие были погребены под кирпичным домом, стояли и выли. Уцелевшие кинулись к завалам и стали разгребать их: раздирая руки в кровь, они пытались отыскать своих близких. Многие из них прибежали с работы, чтобы узнать, что случилось с родными людьми, но увидев разрушенный дом, принимались рыдать и истерить.
Один мужчина сумел вытащить из-под обломков свою жену и начал делать ей искусственное дыхание. Самое удивительное – на ней не было ни царапины, но она была мертва. Но он с каким-то диким остервенением продолжал и продолжал делать разные манипуляции, пытаясь оживить супругу и отказываясь принимать удар судьбы. Женщина была совсем молода – ее длинные каштановые волосы покрывала белая пыль, а зеленое платье местами было разодрано.
Мы с Мариной поспешили к своему подъезду (там наверняка оставались люди, которым требовалась помощь), но вдруг встали, как вкопанные. Страх перед новым землетрясением сидел в нас как черт. Я смотрела на вылетевшие окна (во время землетрясения стекла буквально выстреливали из окон, а потом вываливались и сами окна), на трещины, которые избороздили змеями внешний фасад дома и пришла к выводу – зайду туда и тогда погибну, как те люди, что не успели выбежать из кирпичной девятиэтажки. Но тут мы услышали крики о помощи. Стали прислушиваться и узнали голос бабы Нади – она жила на первом этаже, а ее окна выходили во двор. Тогда мы, отбросив страх, перелезли через упавший козырек и осторожно поднялись по треснутой в нескольких местах лестнице. Приблизились к заветной двери, но она была заперта.