Перед тем как нам разойтись принесли обещанные мне документы. Четыре довольно увесистые папки, перекочевали ко мне в руки.
Изучать их сегодня совершенно точно не буду. Во-первых, просто не хочу нагружать мозги ещё сильнее. А во-вторых, просто было лень.
За разговорами мы засиделись до поздней ночи, а мой организм ещё не полностью восстановился после вмешательства Манижи на пару с Даяной.
Одна тянула из меня энергию, а вторая могла сделать всё что угодно, пока я находился в отключке. Но судя по тому, что она всё ещё была жива, а мой дар даже не попытался её прибить. Исцеление и определение уровня моей силы проходило без всяких выкрутасов.
Поэтому, как только я добрался до своей комнаты, тут же завалился спать. Даже не обратив внимание на лысого крысёныша, снова развалившегося на моей кровати. По-хорошему его бы сейчас шугануть, накинув на себя броню, но ужасно лень. Поэтому спать, спать и ещё раз спать.
***
К моему удивлению, проснулся я очень рано. На улице только-только начинало светать. Чувствовал я себя просто великолепно. Словно ничего не происходило и я всегда был в такой отличной форме, с прекрасным самочувствием и расположением духа. Даже лысого безобразия не было под боком.
Похоже, ночью проснулся и увидев меня, в ужасе умчался к Оле. Ну там ему и самое место.
Прям праздник какой-то получается.
Непорядок был лишь в одном, снова хотелось есть. Что-то в последнее время эта нездоровая тенденция, просыпаться жутко голодным, мне совершенно не нравится. Не ровён час отъемся до чудовищных размеров и смогу охранять лишь свою задницу, так как это будет единственным, что будет постоянно находиться рядом со мной.
– Сергей Михайлович, я только что разговаривал с Аркадием Николаевичем Гагариным, по поводу вашего поручения. – сказал Пётр Алексеевич, поймав меня недалеко от кухни. – К сожалению, он не сможет приехать в поместье. Кирилл Васильевич под страхом смерти запретил ему приближаться к поместью ближе, чем на десять километров. И похоже, что эту угрозу Аркадий Николаевич воспринял на полном серьёзе.
– Вот же говноед! – вырвалось у меня.
Но это было действительно так. После того как я оставил его малохольного сынка в живых, он должен мне и должен охренеть как много. Но похоже, что Гагарину не известно такое слово, как благодарность.