– Живите!
– Клевое представление, – откликнулась Анна, тело которой всё так же было поломано и валялось на полу, – но, знаешь ли, жить в таком виде не очень-то удобно. Ты мог бы…
– Что?
– Ты мог бы приказать нашшим телам восштановиться, тупица! Почему тебе всё надо объясшнять! – уже более раздраженно прошамкала она, ей явно было сложно произносить слова.
– Приказываю их телам восстановиться! Надеюсь, правильно… У меня мало опыта в этом.
После произнесенных мною слов вновь почувствовалась концентрация силы вокруг. Рука Анны начала с треском вправляться, а когда она вернула над ней контроль, то показала мне класс, на что зачем-то я сделал то же самое. С руки, которой я это делал, обильно капала кровь. Остальные девушки также приходили в норму. Монахиня уже рассматривала свои руки, присев на месте.
– Так что это, получается, я теперь зомби? – сказала та.
– А то ты до этого особенно живая была, – отозвалась Анна, вставляя ногу на то место, где она должна была быть.
– Не мог бы ты вернуть мою катану? – Эми резким щелчком поправила шею и протянула руку.
– Конечно, – пролепетал я, наблюдая всё это безумие.
– Мне нужны новые очки теперь, – сокрушенно держалась за глаз Каролина.
– Большая проблема, они тебе особо никогда и не шли.
– Заткнись, Анна!
Всё быстро пришло в норму. Четыре девушки стояли поодаль от меня, будто ничего и не было, и рассматривали свое оружие с одеждой. Единственное, что намекало на недавнюю катастрофу, это выбоины от пуль да отметины крови на местах, где они лежали. Следов на стене, куда я прислонил окровавленную руку, сейчас не было.
– Что произошло? – трясущимся голосом спросил я.
– Как что? Нас угондошили, – отозвалась Анна, уже разминаясь.
– Ну не факт, что совсем, но дырок дополнительных наделали, – всё так же держалась за глаз Каролина.
– Да а чего плохого, больше дырок, больше веселья, правильно говорю, Нат? – издевательски сощурилась «школьница», форма которой теперь была мятой, грязной и порванной в нескольких местах.
– Ой, всё! Хватит. Анна, даже в таких обстоятельствах ты продолжаешь нести эту чушь, – подняла с пола свой розовый пулемет монахиня, а я подметил, что рожица нарисованная на патронаже отдаленно напоминала того чертенка на стене, – тут же дети!
– Они всё равно не услышат.
– Да я не о том, дура…
– Сквернословишь! Отмаливать же придется, – во все зубы улыбнулась Анна.