– Спасибо, – коротко отозвался я. – Эми… Ты могла бы посмотреть, что в следующем классе?
Та коротко кивнула и исчезла с хлопком. Буквально через секунду она появилась за спинами девушек. Ее лицо было всё в краске, и она усиленно прятала глаза, будто хотела спрятаться.
– Так, что там? – обернулась на нее Анна.
– Я, я… Не хочу об этом говорить. Дети так жестоки.
– Эми! Выкладывай, – серьезно сказала Каролина, зыркнув почти восстановившимся глазом.
– Ладно, ну в общем. Там девочки… Они издевались над каким-то школьником. Говорили ему просто ужасные слова, раскидывали вещи, били. Я не хочу, – она поднесла руки к лицу и заплакала, – хочется умереть после такого.
– Да тебе всегда это хочется, – заключила Анна, – что делать будем, умник? – обратилась она с вызовом ко мне.
– Ну, если честно, у меня есть предположения, но я не знаю, поддержите ли вы меня…
– Да выкладывай уже, – обреченно опустила руки с пистолетами «школьница».
– Всем сердцем, – одухотворенно откликнулась монахиня.
– Бомби, дружище! – ткнула меня в плечо кулаком Каролина, а Эми коротко кивнула, утирая слезы.
– Идея, конечно, странная, но раз мы боремся с его кошмарами… Эми, ты не могла бы переместиться в тот класс и обнять того школьника?
Все озадаченно посмотрели на меня, и повисло молчание. Длилось оно всего пару секунд, потом Анна прыснула смехом. Остальные в недоумении переглянулись, а Каролина почесала голову.
– Эми! Обнять незнакомого мужчину! Ну он умора, не зря мы его с собой взяли, мне ты всё больше нравишься. И не только в платоническом смысле, – подмигнула Анна.
– Сейчас это неуместно, грешница! А в целом идея мне нравится, – кивнула монахиня.
– Даже я готова признать, что это неплохо, – сказала Каролина, всё еще прикрывая глаз, который уже восстановился.
– Нет, нет, нет… – причитала Эми, закрывая лицо.
– Слушай, а прикажи ей! – хищно улыбнулась Анна. – Сама она не сподобится. Давай!
– Переместись в класс и утешь несчастного! – будто бы следуя неведомой силе, изрек я.
Эми тут же округлила глаза и с хлопком пропала. Одержимый тем временем подошел к следующему классу, выбил с ноги дверь и с ненавистью вскинул два пистолета. Выстрелов не послышалось. Он стоял так и смотрел внутрь класса, а руки его подрагивали. Вскоре на его глазах проступили слезы. Прошло несколько секунд, и морок вокруг фигуры стал менее явным. Лицо исказила гримаса понимания и принятия. Он понял, что сотворил. Из глаз хлынули ручьи столь долго запираемых эмоций, и он, упав на колени, стал утирать их руками, в которых были зажаты пистолеты.