Браслет послал предупреждающий сигнал, и я вернулся взглядом к полу. Пожалуй, сейчас только он меня не раздражал. Что профессорша, что Марс вызывали в душе глухую волну бешенства и желание спалить к демонам обоих. Но тогда я даже до Даранга не доживу.
Между лопатками пробежался холодок, и я передёрнул плечами. Не думать об этом месте, не думать. Спокойно, Лейс, дыши глубже. Скоро Вильера присоединится к Союзу Правых и тебя больше никогда не увидят в этой богами забытой стране.
– Да пошло оно всё, – тихо выругался и отбросил щётку, – я уборщицей не нанимался.
– Мог вообще не приходить, – припечатал мой враг номер один и тоже откинул щётку в сторону, – куда ты собрался?
– В комнату. А ты тут ползай на коленях и вылизывай пол. Занятие как раз для тебя, подкаблучник, – презрительно выплюнул я.
– Замолчи, – внешне спокойно попросил Марс, но по глазам я видел – он в бешенстве, и меня это веселило нездоровым весельем.
– А то что? Ударишь меня? – я усмехнулся и покачал головой, – мы это уже проходили.
– Зачем мне тебя бить? – надменно приподнял уголки точно таких же, до последней чёрточки как у меня, губ, – тебя можно только пожалеть. Тебя же к людям подпускать нельзя. И чем думал Совет, отправляя тебя в академию?
– Заткнись, – я тут же потерял хрупкий самоконтроль и метнулся вперёд, – урод!
– Не больше, чем ты, братец, – парировал Марс и увернулся.
Мой кулак коснулся его скулы по касательной, но я всё равно почувствовал лёгкую боль. Тоже в левой скуле. Ненавижу его!
– Фаворски! – взревел непонятно откуда взявшийся ректор Нарски, – разошлись в разные стороны, мерзавцы! Опять взялись за старое, негодяи, только днём вас разняли!
Откуда он вообще выкатился? Здесь же никого не было, кроме нас с Марсом. Всё веселье испортил.
Он дёргал пухлыми ручками, орал что-то ещё из серии поучительных лекций, будто это могло как-то повлиять на нашу с братом ситуацию. Наверное, я бы убил его, если б мог. И он бы сделал то же самое, появись такая возможность.
Но никто из нас не мог причинить друг другу физический вред, не получив отдачи. Ноющая боль в скуле, куда я ударил Марса, в очередной раз подтверждала очевидное.
Ректор орал, выкрикивая всё, что о нас думает. Марс колол его холодным безразличным взглядом, а по левой скуле у него расплывалась тоненькая сеточка инея. Я тоже чувствовал успокаивающую прохладу на скуле и молча злился от того, что близнец, вот насмешка природы, унимал свою и мою боль одновременно. Невольная помощь, чтоб его.