Не успел. Мужчина с тростью действовал слишком быстро. Или это его трость действовала, потому что Мирон слышал свист рассекаемого ею воздуха, глухие удары, сухой хруст и вопли боли. Тишина наступила, когда Мирон окончательно обрел способность видеть.
Его мучители корчились в грязи, а его спаситель стоял неподвижно, опираясь на свою трость, скрестив длинные пальцы на набалдашнике в виде черепа. Мирона тогда поразил не набалдашник и не эта расслабленная поза, и даже не та скорость, с которой была одержана победа. Его поразили туфли незнакомца. Они были по-прежнему чистыми, носки их сияли зеркальным блеском. Наверное, Мирон даже мог бы увидеть в них свое жалкое отражение.
– Сам встанешь? – спросил мужчина.
Мирон молча встал, покачнулся, но на ногах все-таки устоял. Мужчина не сделал попытки ему помочь. Наверно, не хотел испачкать свое дорогое пальто. Он осматривал Мирона своим стылым, как у покойника, взглядом и о чем-то думал.
– Спасибо, – прохрипел Мирон. Он был воспитанным мальчиком, даже в критической ситуации не забывал про вежливость.
– Что ты им сделал? – Мужчина дернул подбородком в сторону поверженных врагов.
– Я? Ничего.
– Почему не убежал?
– Я пытался.
– И?
– Не получилось.
– Почему не сопротивлялся?
– Я пытался.
– И?
– Не получилось.
Захотелось расплакаться от боли, злости и обиды. Мирон закусил разбитую в кровь губу.
– Плохо, – сказал мужчина.
– Куда уж хуже, – согласился с ним Мирон.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Наверное, это тоже была какая-то схватка. Не на физическом уровне – на ментальном. Наверное, схватка эта закончилась ничьей, победить в ней Мирон точно не мог, но и не проиграл, потому что мужчина кивнул и вдруг спросил:
– Хочешь, чтобы получалось?
И Мирон, не задумываясь, ответил, что хочет. Уже гораздо позже он услышал крылатую фразу про доброе слово и пистолет, но уже тогда, в неполные тринадцать лет, ясно осознал, что против тварей и нелюдей одного лишь доброго слова недостаточно.
– Я Харон, – сказал мужчина.
– Это ваше имя? – спросил Мирон, рукавом куртки вытирая с лица кровавую юшку.
– Это моя суть, – сказал мужчина, протягивая ему белоснежный носовой платок.
– Я его испорчу. – Мирон брать платок не спешил.
– У меня есть запасной. Как тебя зовут?
– Мирон. Это мое имя.
– Ясно. До сути ты пока не дорос.