Первый раз, когда пришла моя очередь смотреть, я увидел огромный зад, весь в буграх и рытвинах, и меня чуть не стошнило.
А второй раз мы с Пашкой перепутали дни, и я увидел голый, тощий зад дяди Трофима, нашего соседа, которого я узнал по наколке. Когда он летом пьяный шефствовал по двору в одних семейниках, на голой его пояснице очень хорошо просматривалась часть наколки, голова девушки, вместо волос у которой были змеи, так что зад дяди Трофима я узнал сразу. И больше желания не возникало, но!
Я попробовал, а Петя нет, Петя ныл, сидел и ныл, то у него болела голова, то нога, спина, его рыхлое тело растекалось по дивану или креслу…
При этом он удивительно был похож на меня, но… на надутого, накаченного словно шарик воздухом, меня, а рыхлый и вялый он был, потому что начал уже сдуваться.
Я тоскливо сидел и ел невкусное сухое печенье, когда дома мама состряпала обалденный сметанник, мой любимый.
Но я сидел и давился слабеньким чаем, почти прозрачным, и этим засохшим печеньем.
Брат с ненавистью смотрел на меня и ждал, когда я уйду, чтобы поесть нормальных, свежих, мягких булок, ароматом которых пропахла вся квартира. Да что там квартира, этаж, подъезд, запах вырывался на улицу, и люди поворачивали нос и невольно шли в направлении его источника…
Но меня угощали сухими овсяными печеньями и мутным чаем.
А я, как дурак, шел и шел туда, снова и снова, травил душу этой чертовой машинкой и сидел весь напряженный, как струна, сдерживая огромное желание дать этому Петьке в жирное рыхлое пузо под самый дых так, чтобы рука вошла по локоть в жир.
Мне хотелось месить и месить это жирное тело, это они забрали нашего с сестрой папу, распалял я себя, при этом никакой любви к своему отцу я не чувствовал, все сгорело.
Я не знаю, сколько бы еще мучил так себя, маму, сестру, Илью…
Однажды я шел домой по чужому району.
Они вышли трое, здоровые, сытые, поигрывали мышцами, лет по семнадцать.
– Эй, слышь, малой… малой, а ну стой. Слушай, бабушка заболела, пожалей старушку, дай денежку на лекарство…
– Да пошел ты…
– Дерзишь, да? – меланхолично спросил самый здоровый и патлатый и блеснул золотой фиксой в уголке рта.
Они наступали… Убежать мне не удастся, одного хотя бы ушатаю, прежде чем меня выключат, подумал я и закрыл глаза, сжав кулаки, пошел тараном вперед…