Поблизости от Хеттона находились три своры: пигстэнтонцам – они охотились здесь – при разделе достался самый плохой участок[17], и они вечно зарились на леса вокруг Бейтона. Это была довольно склочная шайка, друг друга они презирали, с чужаками враждовали, и их вечно сотрясали внутренние раздоры; объединяла их лишь общая неприязнь к заведующему охотой. Что касается полковника Инча, то традиционной непопулярности у охотников он не заслужил: этот робкий, неприметный человечек, не скупясь на затраты, устраивал, как мог, охоту для всего округа. Сам он к гончим не подходил и чаще всего или мрачно жевал имбирные пряники на дальней тропинке, или к концу дня тяжело трюхал среди полей – одинокая фигурка в алом на фоне вспаханной земли, всматривающаяся в сгущающиеся сумерки и окликающая деревенских. Кое-какое удовольствие от своего положения он все-таки получал, и для него весьма существенное: на заседаниях правлений руководимых им компаний он будто невзначай упоминал о своем звании.
Пигстэнтонцы собирались два раза в неделю. По средам обычно приезжало мало народу, но Хеттонский сбор редко кто пропускал: возле Хеттона были расположены лучшие охотничьи угодья, к тому же перспектива обильного угощения перед охотой привлекала многих задубленных непогодой старух из соседних стай. Начала стягиваться и многочисленная свита – кто пешком, кто на самых разнообразных видах транспорта, некоторые тушевались где-то позади, другие, мало-мальски знакомые с Тони, толпились у стола с закусками. Племянница мистера Тендрила – она сейчас гостила у дяди – прибыла на мотоцикле.
Джон стоял рядом с Громобоем, взволнованный и торжественный. Бен раздобыл у соседнего фермера могутную непородистую кобылу: он надеялся поохотиться всласть после того, как Джона отправят домой; по настоятельной просьбе Джона няню заточили дома вместе с горничными, чьи головы сейчас высовывались из окон верхнего этажа; ее на этот день лишили власти. Одевая Джона, она не скрывала раздражения.
– Если лису затравят при мне, полковник Инч, наверное, помажет меня кровью.
– Никого при тебе не затравят, – сказала няня.
Теперь она стояла у бойницы и сердито смотрела на столпотворение внизу. Все это глупые затеи Бена Хэккета, думала она. Ей было ненавистно все – гончие, заведующий охотой, свита, доезжачий и выжлятники, племянница мистера Тендрила в макинтоше, Джок в твидовом пиджаке и миссис Рэттери в цилиндре и визитке, не подозревающие о косых взглядах жертвователей, Тони, приветливо беседующий с гостями, сумасшедший старичок с терьерами, газетный фотограф, хорошенькая мисс Рипон, мающаяся со своим молодым конем, боком галопирующим по лужайке, конюхи и запасные лошади, никому неведомые зеваки, смиренно пристроившиеся в хвосте, – все это были глупые затеи Бена Хэккета. «Вчера ребенок заснул в двенадцатом часу, – думала она, – так разошелся».