Тайши получила ответ на свой вопрос. На мальчика потоком лились советы, зачастую противоположные. Бедняга. Он, наверное, совсем запутался.
Один из разряженных павлинов поймал взгляд Тайши и отделился от группы. Он подошел к возвышению и приветствовал посланницу низким поклоном и широкой улыбкой, обнажив два ряда желтых зубов.
– Какая честь вновь увидеть вас, мастер Линь. Воистину, вы один из величайших воинов нашей эпохи. Некогда я лицезрел ваши подвиги на турнире Шуланьской луны. На это стоило посмотреть! В тот день вам не нашлось равных. Полагаю, так было бы и сейчас… – он искоса взглянул на руку Тайши, неподвижно висевшую вдоль тела, – …если бы не злополучное увечье.
«Я и одной рукой могу избить тебя до беспамятства, напыщенная ты грибковая бородавка».
Тайши устремила на собеседника испепеляющий взгляд:
– Прошу прощения, но кто вы такой? Я не только не владею рукой, но, кажется, и перестаю помнить лица.
– Я Синсин, мастер Лэ Синсин. Как вы, вероятно, можете судить по движениям нашего героя, он опирается на нашу фамильную технику. Если я…
– Достаточно. – Тайши вскинула руку прежде, чем Синсин успел сказать еще хоть слово.
Она повернулась к Фаару:
– Объявляйте следующую схватку.
– Но перерыв…
– Немедленно!
Дворцовый управитель побледнел и поклонился. Он подал знак смотрителю, который тоже уселся за столик, чтобы перекусить. Тот быстро напялил грушевидную шапку и отдал приказ очистить арену. Зрители с ворчанием вернулись на места.
– Дядя Фаару, что случилось? Почему нам не дали отдохнуть? Кто эта женщина? – раздался снизу тонкий голос.
Цзянь пристально смотрел на Тайши. Он едва успел присесть. Ему обтирали лицо мокрой тканью.
– Дядя? – повторила Тайши, презрительно поджав губы.
Фаару примирительно замахал обеими руками, так что гигантские рукава заколыхались.
– Вам ни о чем не стоит беспокоиться, спаситель народов Чжун.
– Но мы еще не готовы к следующей схватке. Мы не допили свои прохладительные напитки. Моим воинам нужно отдохнуть.
Хорошо, что мальчик думал о своих соратниках. Плохо, что он полагал, будто пятеро шутов, сражавшиеся рядом с ним, и впрямь нуждались в отдыхе после трех минут позирования. Его люди явно колебались. Трое встали и потянулись за шлемами, двое продолжали сидеть и прихлебывать из кубков.
Новые добровольцы, которых только что ввели на арену, тоже растерялись. Эти несчастные недобитки выглядели еще более жалко, чем предыдущие. У одного старика и двух женщин были одинаковые короткие мечи и щиты – вероятно, они принадлежали к одному роду войск. За ними стоял болезненно худой мужчина с огромным топором и в доспехах из деревянных пластин, а рядом второй – в одной лишь чудом державшейся набедренной повязке и с крюком через плечо. Последние четверо больше напоминали крестьян, вооруженных сельскохозяйственными орудиями.