Впрочем…
Длилась эта семейная идиллия всего лишь несколько лет.
А потом…
Ольга Иннокентьевна окончательно слегла. И любящий сын, не мудрствуя лукаво, немедленно помчался в Москву.
Успел.
Но жить маме оставались лишь считанные дни…
3
Что делать в Первопрестольной, где у него не было ни одной родственной души, если не считать, конечно, отчима, отношения с которым, по каким-то причинам, не заладились с первых дней знакомства, Володя не знал.
И поэтому с лёгкостью согласился на предложение сослуживцев покойной мамы, – её верных друзей по красному партизанскому отряду, прибывших на похороны соратницы, – вернуться в родную Читу.
А там…
Там с ним тоже не стали церемониться. Без лишней волокиты и всевозможных бюрократических проволочек определили сироту в детский дом с интригующим названием «Привет красным борцам», и… «пока-пока»: живи, как знаешь!
«На день триста грамм черняшки[6], тарелка кондера[7] и по воскресеньям – пирожок, зажаренный в собственном соку. А на рынках – молоко, сметана, мёд, кедровые орешки и другие деликатесы…
В нашем детдоме “Привет красным борцам” воровать научиться было легче, чем письму и чтению…
К девятнадцати годам я имел… тридцать шесть лет заключения. Количество приводов учету не поддается…» – спустя много лет, уже во время Великой Отечественной войны, «пожалуется» Подгорбунский одному из политработников, рассказ о котором ещё впереди.
Бравируя, конечно, бахвалясь… И, как водится, в той, блатной, преступной среде, немного привирая, – с целью возвеличивания собственных героических «подвигов» – ведь, как известно, советское законодательство, в отличие от, например, американского, никогда не предполагало суммирования сроков лишения свободы.
Но, как вы, должно быть, догадались, свой выбор – в пользу преступного сообщества – юноша уже сделал и менять его пока не собирался. Слишком был прямой и целеустремлённый – не метался из стороны в сторону, не шарахался. Избрал путь – иди по нему. Твёрдо, решительно, не оглядываясь назад…
Недаром в качестве жизненного кредо он избрал выражение: «Делай, что должно – и будь что будет!»
А ещё: «Не верь, не бойся, не проси». Но это уже не личный, а общий для миллионов бесправных постояльцев огромной «страны ГУЛАГ» девиз, позже воспетый антисоветскими вольнодумцами.
Хотя…
Я лично непременно взял бы последнее слово в кавычки.