– Не врешь, – решил я вслух.
– Зачем мне врать? Только одно условие.
Я так и врезал себе ладонью по лбу. Аж искры из глаз полетели.
– Условия! Ты мне еще условия тут будешь ставить?
Данила невозмутимо кивнул.
– Буду, Юр. Я именно для этого сюда и поставлен. Этот ролик снимут на моих условиях. У тебя это в договоре прописано.
– Гори в аду со своими бриташками и условиями! Что ты хочешь? Брют на завтрак каждый день?
– Ага, а еще баню, веник и бабу на ужин. Я все это могу позволить себе сам, братуль. Мне нужна Березина.
Я подавился воздухом.
– Ты шутишь? Это незаконно, Дан. Твои же бритиши первые в суд побегут.
– Не в этом смысле, Юрец, – Даня закатил глаза. – Я хочу, чтобы именно она курировала свой проект.
– Вдвоем с тобой? – уточнил я, чувствуя дебильный восторг и одновременно ярость, представляя Дана и Элю в тандеме.
– Да, вдвоем со мной. И не надо сверкать глазами. Я тоже так умею. Здесь нет никакого пошлого подтекста. Объективно только Березина из всей твоей команды способна снять этот ролик.
Я задержал дыхание, чтобы успокоиться. Тридцать секунд кислородного голодания и глубокий вдох прояснили мой разум. Пришлось признать очевидное.
– Да. Ты прав. Я был готов отстаивать ее проект перед заказчиком. Рад, что не пришлось.
– Как мило. Хоть в чем-то мы с тобой сходимся.
На самом деле мы сходились с Даном во многом, но оба не желали это признавать. Например, нам обоим нравилась Эля. Но мы оба это пытались отрицать. Данила особенно резко.
– Дело за малым. Зови свою штатную истеричку. Заслушаем ее вопли, – проговорил он.
– Ты прекрасно знаешь, что Эля не истеричка. Прекрати ее доводить. Мы давно не в школе, – вступился я.
– Ладно-ладно. Как скажешь. Позови и послушаем, как зрело и взвешенно она будет топать ножкой, отказываясь от проекта.
Переспорить Данилу мне точно не удастся. Я всю жизнь был тем братом, который отступал, чтобы не обострять.
Поэтому я не стал терять время, перегнулся через стол и снял трубку, вызвал Элю по внутреннему.
– Да, Юрий Дмитриевич, – ответила она холодно.
– Зайди, – попросил я и положил трубку.
Данила остался стоять у окна, сложив на груди руки. Я тоже не стал принципиально пересаживаться. Эля вошла и нахмурилась. Она прикрыла дверь и заявила:
– Я при нем не буду разговаривать.
Данила простонал.
– Какая важная.
Он пересек кабинет, схватил ее за локоть и потащил к моему креслу, усадил.