– И как жала кнопку остановки лифта, чтобы встать передо мной на колени?..
О. Боже. Мой.
– Не-е-е-е-т…, – простонала я, в отчаянии хватаясь за голову.
– … После чего запустила лифт, украла мои брюки и свалила?
– Ты шутишь.
Мне, конечно, сейчас очень стыдно за такой поступок. Но на самом деле я испытываю нереальное облегчение. Это целая груда камней с души свалилась. Идиотская пьяная выходка не сравнима с изменой. Последнее я бы себе не простила. А поступок с Джеймсом? Жестоко, но… не самое худшее.
– Сильно похоже, что я шучу? – на лице Джеймса не осталось и тени улыбки.
– Слушай… Прости. Я… Черт. Я этого даже не помню. И не представляю, насколько пьяной нужно быть, чтобы выкинуть нечто подобное…
– Ты сперла мой бумажник, документы, ключи от номера, – Джеймс повысил голос, перечисляя мои «заслуги». – Все, что было у меня в брюках.
– Мне стыдно. Правда, стыдно.
– Я половину ночи провел в полиции…
– Мне очень жаль…
Я в жизни больше не притронусь к алкоголю.
– Давай я просто компенсирую тебе все это, – искренне понадеялась, что на этот раз мужчина согласится на большой, жирный чек.
– Компенсируешь, конечно. Я уже сказал – неделя. Делаешь то, что я тебе скажу. Или вали нахер из моей квартиры и получай развод по полной. Со всеми вытекающими – суды, адвокаты. На мировую я не пойду.
= Джеймс =
Я в восторге!
Просто в восторге. Дух захватывает от наблюдения, как Моника бесится. Как ходит взад-вперед по гостиной, уперев руки в бока, как приглаживает волосы, силясь унять дрожь в руках. Мой ультиматум выбил почву из-под ног у девицы.
У меня у самого сердце замерло на несколько секунд. Что-то внутри заставляло сомневаться – а не перегнул ли я палку? Бредовая история, придуманная на ходу, чтобы заставить Монику испытывать чувство вины, сработала отлично. Точеные скулы девушки приобрели малиновый оттенок, который придавал лицу немного шарма.
Ультиматум – очень рисковая затея. Моя рыжая рыбка могла и сорваться с крючка, послать меня к дьяволу и уплыть к этому своему Конраду, горько плакаться о несчастной судьбе и коварном змее-искусителе, то есть мне. Но Моника не ушла. Бесилась, металась, прожигала своим гневным взглядом, который мне начинал нравится. И напоминала рыбу, которую выбросило на берег. Беспомощно барахтается, но пытается вернуться в свой уютный теплый мирок с добрыми рыцарями и радужными единорогами, но не может.