Революция
Занятно, что и мифология революции 1917 года включает в себя все основные элементы мистерии. Это карнавальность революции – праздника непослушания, обновления мира, свержения и убийства старого царя, смены ролей и отмены табу. Даже крейсер «Аврора» – морской корабль, идущий речными водами в город, напоминает о карнавальном корабле на колёсах. Тотальное оборотничество: полицейские превращаются в преступников, преступники – в полицейских, солдаты – в бунтовщиков.
И по дате почти Самайн…
Вот только всё серьёзнее – маска ягуара прирастает к лицу танцора…
Энергия разрушения (пробуждение скрытых сил народа) воспевается поэтами-авангардистами, внемлющими гулу из недр Земли. Вся история Гражданской войны на десятилетия вперёд становится притчей о вулканическом экстазе – прорыве к свету через невероятные страдания и разрушения в противоборстве с превосходящими силами космического зла («Республика в кольце фронтов!»). И в основе победы – аскеза и жертва. Нарком продовольствия падает в голодный обморок, похороны жертв становятся главным ритуалом революции – «Вы жертвою пали в борьбе роковой». И так вплоть до 30-х: все песни о жертвах, самопожертвовании, гибели в борьбе, «и как один умрём за власть за эту». Святые-политкаторжане… Монументальная пропаганда… Памятник Иуде…
Но и, конечно, инициация – и личная каждого, и всей страны: рождение через смертные муки – мировой пожар, «до основанья, а затем…».
Вот только момент одержимости не получил должного развития. Разве что у Майринка в его «Вальпургиевой ночи» (1 мая!), с духом Яна Жижки, вселившегося в актёра Зерцало, чтобы возглавить революцию…
Приложение
Шарль де Костер. Легенда о Тиле Уленшпигеле
«И ещё семь раз воззвал царь зычным голосом. Вслед за тем заблистали молнии, раздались страшные удары грома, и вдруг позади царя возник усеянный солнцем и звёздами свод. И царь с царицей воссели на трон.
А воссев на трон, они, не меняя благородного выражения лиц своих, не нарушив царственного своего величия и спокойствия ни единым движением, бросили клич.
В ответ на их клич всколыхнулась земля, задрожали скалы и льдины. И тут Уленшпигелю и Неле послышался треск, как будто исполинские птицы разбивали своими клювами скорлупу огромных яиц.
И при этом мощном движении всей земли, напоминавшем морской прибой, возникали яйцевидные формы.