Не вызвав лифта, я также неторопливо и долго поднимался по лестнице. На площадке седьмого этажа на подоконнике сидела женщина и курила. В полутьме было не разглядеть её лица, да я и не пытался. Наплевать мне было сейчас на всех женщин на свете. Прошел мимо, поднялся на несколько ступенек. Остановил меня насмешливый знакомый голос:
– Одно из главных качеств профессионального журналиста – умение ждать и делать из происходящего нужные выводы.
– Нужные кому? – не оборачиваясь, спросил я.
– Тому, кто заказывает музыку.
– Сейчас для меня, кажется, заказали похоронный марш.
– А ты хотел бы Третью симфонию Малера? Пипл не любит такие сложности.
Ужасно хотелось обернуться, но если уж выдерживать взятый тон, то до конца. Я поднялся еще на несколько ступенек, достал из кармана ключи и, не оборачиваясь, сказал:
– Если, мадам, вы пришли сказать мне о том, что я безнадежен, то напрасно потратили свое драгоценное время.
Ольга спрыгнула с подоконника, быстро взбежала по лестнице и, подойдя к двери моей квартиры, выжидательно обернулась ко мне:
– Как долго ты еще намерен изображать из себя невинную жертву?
– Только начинаю входить во вкус.
– Не заиграйся. Эта роль может прилипнуть на всю оставшуюся жизнь. Открывай дверь и приглашай в гости. У меня не так много времени.
– Зато у меня его теперь вечность и вся оставшаяся жизнь.
Я открыл дверь. Она уверенно вошла в квартиру, безошибочно нашла выключатель.
– Раздевайся, вытирайся, переодевайся, а я пока сварю кофе. Есть у тебя кофе?
– Поищи.
– Не перестаю удивляться умению мужиков раскисать от любого щелчка по носу…
Потом она внесла в комнату две чашки крепчайшего кофе, одну из которых отдала мне. Сама села напротив, закурила и, усмехнувшись, сказала:
– Положение твое, Боренька, по оценкам не явившихся на прощальный ужин друзей, прямо скажем, неважнецкое. Надеюсь, ты оценил это как надо?
– Сам как-нибудь разберусь со своим положением.
– Никакого положения. Вакуум. Торричелева пустота. Надеюсь, ты понимаешь, что навсегда закончил свое существование в окрестном эфире? В Москву тебя тоже не пригласят, в ближнее и дальнее зарубежье, тем более. В остатке твоя прежняя профессия – учитель русского языка и литературы. «Войну и мир» ты, по-моему, основательно подзабыл, а Салтыкова-Щедрина даже не раскрывал.
– Пришла выпить кофе из черепа поверженного врага?