Мендрас вскинул бровь, давая понять, что в курсе моего маленького приключения в квартале нагов и вот именно это имелось в виду. Я кивнула еще раз.
Мда… надеюсь меня не отправят тестировать – насколько хорошо соблюдаются эти самые замечательные новые законы. Как единственную попаданку, которой удалось почти без потерь выбраться из поселка высокородных змей.
Иначе увольнение покажется не такой уж и плохой участью…
А может, сказать, что я девственница?
Нет. Не поверит. Мендрас – высший оборотень и альфа своего племени, к тому же. Он такие вещи нюхом чует, если верить нашим книгам. Буквально. По запаху определяет: кто девственница, а кто уже имеет сексуальный опыт.
– Так вот, – продолжал, между тем, проректор. – Ты ведь отказалась участвовать в отборе у нагов?
Я кивнула в очередной уже раз, стремительно уподобляясь китайскому болванчику.
– Следовательно, ты можешь в нем поучаствовать…
Мда… Логика железная. Раз отказалась, можешь поучаствовать. И как он с такой логикой вообще попал в вуз?
– Не удивляйся, – усмехнулся Мендрас. – Я не это имел в виду.
По способности подавать информацию частями проректору равных не было. Я совершенно не понимала – к чему он клонит.
– Видишь ли. Есть предположение, что на отборе случится некая диверсия. И все это как-то связано с происшествием в библиотеке…
– Взбесившимися фолиантами? – удивилась я. – А они-то причем?
– А ты вообрази, что случится, если все самые опасные магические фолианты неожиданно выйдут из-под контроля? И начнут вот также действовать сообща? А?
Я аж передернулась. Мда. Картина апокалиптическая. Только четырех кентавров, одетых под всадников Апокалипсиса и не хватает для полного антуража.
Ну все-таки вуз для оборотней. Так было бы символичней.
– И чем же я могу всем помочь? – попыталась я вернуть Мендраса к цели нашей беседы. Которая становилась для меня все более загадочной и непонятной.
– Ты подходила для отбора. И нагам, похоже, нравишься…
«Я не импотент! И горжусь этим! А Стелле очень даже понравились все мои части тела!»
Мелькнули в голове слова Эманора и щеки опять начали пылать. Я принялась разглядывать свои ладони. Аккуратно остриженные ногти, длинные пальцы, которые так нравились многим моим коллегам и почти стали предметом зависти.
Элеонора однажды вообще сказала:
– У тебя прям руки пианистки!