Еще до Батория – при Сигизмунде Августе II – «копец» укрепили валами высотой в две сажени, башнями, пушками и сильным гарнизоном. Так возник Дисненский укрепленный замок, точнее, «верхний замок». Он долгое время доминировал над окрестностями и простреливал подступы к «нижнему замку» – собственно к самому городу. От этой военной старины остались лишь валы над берегами острова, да заросший пруд, который снабжал водой замок.
Я перехожу к восточному пролету колокольни и за оголенными кленами различаю остров «Krola Stefana Batorego» как называют его правоверные католики. Мы же зовем его «поповским островом», потому что со времени воссоединения отторженных западных окраин нашего отечества принадлежит он диснёнским священникам, которые сдают его в аренду. На нем и оперирует, по выражению бедной Баси, «злодей Лёвка» с «хромой Двойрой» и «киловатым Абрашкой».
На острове стоит необычайной высоты столб-мачта, перекидывающий провода через Десёнку и Двину – провода, которые гудят и днем и ночью, потому что по ним «отбивают телеграммы». За островом блестит широкая-широкая Двина, справа выглядывает Лонка, окруженная водой – имение старой сердитой княгини Одоевской-Масловой – а левее под синим бором белеют паруса пузатых лайб, «бегущих» в Ригу с лесом. Скоро, скоро пойдут гонки!
Прекрасное, солнечное утро… Меня будит певучий протяжный скрип, который повторяется… Вот – другой, третий, тоном выше… Это же дрыгалки! Характерный певучий скрип громадных весел – неповторимая мелодия, которая над моей колыбелью, детством, отрочеством, юностью. Врезалась она мне в память навсегда.
Я выбегаю за калитку. По всей реке идут гонки – идут, расцвеченные флагами, флажками, вымпелами. И каждый караван – под своим цветом: синим, красным, голубым, зеленым… Идут гонки из дебрей Виленщины, а по Двине – из дебрей Витебщины.
Вот мимо проплывает караван гонков из стройных светлых шпал27. На переднем – терем, будто явившийся из русской сказки. Над теремом полощется зеленый флаг, а по гребню крыши расхаживает большой, нахальный, ярко-рыжий «петька», перекликаясь с петухами набережной. Он испускает такое голосистое «Кукареку!», что глушит скрип дрыгалок и пугает бабу, которая стирает перед теремом.
– Чтоб ты подох, проклятый! – вскрикивает баба и запускает щепку в петуха. На заду гонка «бьют дрыгалки». На дрыгалках по паре мужиков в лаптях и босых баб в ярких сарафанах.