немножко беременной.
И благоверный принял её. Понял, что перегнул с испытаниями чувств, хоть сомнений у него изначально и не было. Естественно, опять воспротивились его родители, особенно на фоне новых обстоятельств. Но единственный ребенок в семье, Слай поднял бунт…
…однако в нем не было нужды. Через некоторое время, так и не продавив волей непокорного сына, родители пропали в путешествии в ураган, в процессе реабилитации утратили профессиональные полномочия и юноша стал аккуратным и хорошо обученным наследником небольшой промышленной Империи.
А старики-пенсионеры – вдруг полюбили внука, которого постепенно приняли пока он ещё был мал. Всё быстро улеглось в кулуарах семьи и близких. Никто не задавал больше родителям-блондинам вопросов и не поднимал неудобных тем. Пока не подрос сам смуглый экзотичный мальчик.
Последней части истории Келлан долгое время не знал, хоть и чувствовал, что родители-блондины (!) что-тттто ему недоговаривают. Узнал только в старшей школе,
И вдруг понял, что с того дня, как Слай пообещал возлюбленной, что всё у них будет хорошо, и по сей день, сам Кейл ни разу ни словом ни взглядом ни тоном не уловил от своего «отца» Слая или его родителей ни единого упрека. Ни в свой адрес, ни в адрес матери.
Ни одного разделения на «своих и чужих». Ни одного отчуждения, намека или отрицания с отсылкой на «не наш». Его действительно приняли. Он им – подошёл.
Благополучный уравновешенный Слай сумел стать хорошим отцом: увлеченным, внимательным и забавным, степенным и щедрым в своих возможностях. Оказалось, он переболел в детстве какой-то бедой, что нейтрализовало его детородную функцию. Если б не та история, его возлюбленная была б обречена на бездетность вместе с ним, но случай распорядился иначе. И все приняли его как «так было нужно», и ничего ни от кого не скрывали,
ну кроме сына до поры.
А того парня Шери больше никогда не видела. И по сей день. Не отвечала на послания, избегала встреч.
Зато его разыскал Кейл. Сам. Лет в 12, немыслимой отважной в том возрасте авантюрой. «Родной чудак», парень оказался уже признанным учителем восточных единоборств, со своей школой, вступившим в этот мир – ребенком, где-то ещё на далекой своей исторической родине. Поняв, кто перед ним, он принялся обучать. Ничего никогда не обсуждая.