И вот тут Нюрка заревела, бухнувшись на стул. И все замолчали. А ковш так и остался лежать на полу. Александра села на стул, и Христина подошла к ней, в душе жалея её почему – то, но не ничего не говоря вслух. Мать ушла в свою спальню, отец вышел на улицу. Мария пошла к матери, а Василий подошёл к Анне.
– Ты не бери в голову, Нюра, – чуть хрипло сказал он, – со злобы Шура сказала так.
– Со злобы? Правда, Василь?
– Правда.
Он обнял её голову, прижал к себе обеими руками и, когда почувствовал, что Нюрка перестала плакать, отпустил её и вышел на улицу.
Нюрка встала с места и стала возиться в печи. Григорка спустился с печи, наблюдая за ней, а Настя снова застонала.
Тогда Александра, не поднимая глаз на Христину, не сводившую с неё глаз, подошла к Насте. Она погладила бедняжку по голове и крепко сжала тонкие губы.
– Ты, Шура, мне хотела больно сделать? – заговорила Нюра, – За Настю? Так мне и надо. Я чуть было дом наш не погубила, Настю, и Григорку, ты прости меня.
– Не так всё, – грубо отозвалась Александра.
Нюра обернулась к ней.
– Чего же не так?
Александра пыталась облегчить мучения Насти и молчала в ответ.
Анна подошла к сестре, тронула её за плечо:
– Скажи мне, Шура, о чём ты говоришь?
– Со зла сказала, – не оборачиваясь, ответила Александра, – но сказала правду.
Теперь уже не понятно было, кто из них застонал громче, Настя или Анна. Только мать, стоявшая в проёме двери, сухо произнесла:
– Какая же ты злая у меня растёшь, Лександра.
Мария подхватила Григорку с пола, взяла за руку Христину и вывела детей на улицу, а Екатерина Ивановна встала между двух своих дочерей, не глядя ни на одну из них. Шура опустила голову, но не от стыда, как было понятно, а от того, что не могла скрыть своей злобы в глазах. А Анна во все глаза смотрела на свою мать.
– Ты, Нюра, не плачь. Если я тебе не мать, то нет у тебя матери, дочка.
– Как же так, мама? – сдерживая поток слёз, заскулила Нюрка.
– А так, Нюра. Моя сестра Анна, мать твоя, умерла в родах, а тебя – младенцем я взяла себе, вскормила и на ноги поставила. Тебе и думать, кто я тебе, мать или не мать.
Нюрка тихо заплакала. Александра вышла на крыльцо, а мать обернулась к плачущей девушке.
– Ну что ты так убиваешься, донечка? – в сердцах спросила она Анну и та, бросившись ей на шею, расплакалась ещё больше.