Вот и теперь, казалось бы, для них готовилось «повышение», но сегодняшняя панихида знаменовала собой нечто особенное. Ни грамма фальши, ни единой ухмылки не промелькнуло, лишь глубокая и безмерная скорбь. Тот, кто вёл их смертельное судно к величию, сам понёс себя… а впрочем, об этом лучше рассказать с иной точки зрения.
Дребезжание. Оно прокатилось по его креплённым ботинкам. Добравшись до голеней, в конце концов оно осело у него на поясе. Ещё несколько секунд он ощущал, как дрожь мечется между бёдрами и первыми мышцами живота, а в голове безостановочно крутилось одно: «Не останавливайся». А за этим следовало: «Не выдавай моего страха». Он молил, чтобы дребезжание не прекращалось. Признавать, что эта дрожь проистекает из головы, из-за смешанных чувств – навести дуло на собственное достоинство. Часть мозга, отвечающая за страх, должна быть выключена. Закрыта. Особенно для него. Ведь он занимает слишком высокое кресло, чтобы вот так просто идти на поводу у эмоций. Не сейчас, только не сейчас. Руки от волнения сцепились друг с другом. Скоро… скоро ему предстояло занять ещё более высокое кресло.
– Капитан, команда в сборе.
Он поднял голову. Каждый боец отряда, которому он дал приказ прибыть к грузовому отсеку, стоял перед ним – ровнёхонько в ряд, – и смотрел сквозь его пустующие глаза.
Вперёд и чуть наискосок – офицер выверено постучал каблуками два раза. Воинское приветствие.
– Капитан Тит, рад сообщить…
– …радости тут нет никакой.
Офицер с секунду осёкся. Побросав взгляд в разные стороны, он постарался случайно не наткнуться на чью-нибудь смутившуюся физиономию. Кулак к губам, неестественный кашель. Никто из бойцов этому жесту конечно же не поверил. Кулак разжался, и непослушные руки вмиг опустились вниз. «Дурак! Зачем?! – пробежалось у сержанта в голове, – Зачем ты вообще это брякнул?!». Эхом его упрёк отразился в печальном взгляде вышестоящего.
По ряду пробежал кашель – столь же нервный и неестественный.
– Капитан, – с еле уловимой судорогой в голосе зачал подчинённый. Правую руку он вновь потянул к сердцу, – воинский состав «Чёрной нимфеи» готов к обряду отлуки. К установке готовы.
– На установку, – чуть запоздало ответил Тит.
Офицер дёргано повернулся к своим и дал знак, чтобы все приготовились.
Как муравьи члены экипажа разбежались и остановились друг от друга в метре. Теперь рядов стало два – столь же ровных и столь же выверенных, как шаги офицера минутой ранее. Однако каблуки того ныне стучали уже не столь выверенно. С момента, как он выдвинулся к бойцам, он незаметно бросал взгляд за плечи и закусывал губы, будто опасаясь, что способен ещё чего-нибудь брякнуть. Но проходка быстро закончилась, и сержант, заняв первое место поодаль от своего ряда, опустил руку на красный рычаг и приступил к тому, чего от него ждали бойцы.