И потом долго ещё ловил её этот затравленный взгляд, но упрямо твердил себе, что отогреет её, своей любовью отогреет и вернёт к жизни, снова заставит смеяться и быть смелой. Он старался как мог и даже больше, чем мог. Он принял её сына как своего, как родного. Алексей сразу признал маленького Вадьку, называл «сынок», дарил игрушки, купил дорогую одежду, обувь, сам в школу его отвозил и забирал, сам с ним уроки делал и сам на родительские собрания ходил. Он учил его драться, когда одноклассники начали обижать маленького и худенького новенького мальчика. Он сам заступался за него перед учителями, когда Вадька, уже освоившись в новой школе, попал в плохую компанию и начал хулиганить. Он сам вставлял разбитые мячом окна, ловил пасынка с сигаретой или бутылкой пива, а потом увозил в лес на рыбалку, чтобы приучить мальчишку к нормальной жизни.
Кристина в воспитание сына не вмешивалась, вообще мало обращала на него внимания. И то, что она старше мужа на шесть лет её волновало сильнее, чем поведение сына. Она всем своим видом показывала, что только уступает желанию своего мужа, сама его не разделяя. И как на свадьбе, когда прятала от его поцелуев зарёванное лицо, так и потом отворачивалась, нервно вздрагивала от его прикосновений, отговорками пыталась избежать интимной близости.
Алексей всё понимал и не давил на свою жену, говорил с ней ласково, как с больным ребёнком, терпеливо ждал, когда сердечко его жены оттает и с трепетом забьётся для него. Ведь забьётся же?… Хотя бы просто из-за благодарности к нему забьётся с ответной любовью!
А ответную любовь жены он пытался заслужить каждым своим поступком, каждым словом, каждым действием. И дня не проходило, чтобы он не окружил заботой и вниманием свою жену. Кристина принимала заботу мужа как должное и даже отмахивалась, отворачивалась и нервно дёргала плечиком, когда Алексей пытался её поцеловать.
– Алёшенька, – решилась как-то спросить мать, – А жена тебе родного-то родит? Как родного внучка хочется… – и тут же, встретив обжигающий взгляд сына, осеклась, устыдилась.
А те, кто не знал, что Вадька неродной, с первого взгляда наивно умилялись:
– Как на отца-то похож! Одно лицо с тобой, Алексей.
От таких слов Алексей едва сдерживал горделивую улыбку, и вправду позабыв, что отец этого чудесного шаловливого мальчугана не он совсем. Не он, Алексей Клеменков, а какой-то незнакомый мужчина. Вскоре он настоял, чтобы Вадька носил его фамилию – Клименков. Если семья, то, значит, семья, всё по-настоящему. Кристина была не против. Ей было всё равно. Она снисходительно разрешила: