– Больная сука, – прошипел он.
– Так говорят, – бросила я и зашагала к шефу. Думала, получу взбучку за нападение на офицеров полиции, но тот то ли ничего не заметил, то ли плевать хотел на молодняк. – Ну что тут?
Бинди посторонился. Я переступила через порог и, бегло оглядев тесную и лишенную всякой мебели комнатенку, но зато чуть ли не до отказа забитую следователями, непонимающе уставилась обратно на шефа.
– В смысле?
Бинди, тяжко вздохнув, пробурчал что-то в усы. Это насторожило сильнее всего прочего.
– Шеф, вы знаете, я ненавижу загадки.
– Тогда зачем во все это лезешь?
– Сами же вызвали!
– Да я ж не об этом, Силь. – Бинди досадливо покачал квадратной головой. – Ну да лейр с ним. Ребятки! Дайте-ка дорогу эксперту.
Негромкого приказа шефа хватило, чтобы толпа следователей мгновенно расступилась. Кое-кто, само собой, не оставил повода повозмущаться на счет того, кто тут настоящий эксперт, но мне было все равно. Глаз уже зацепился за то, чего тут быть не должно, и все остальное мигом вылетело из головы. Слабость, тошнота, раздражение – все забылось. На их же место пришло изумление и шок.
– К-как это возможно?!
Кто-то рискнул засмеяться, но смех быстро оборвался, стоило шефу открыть рот.
– Ты нам, пожалуйста, расскажи, Силь. Это ведь по твоей части.
Следующие несколько мгновений я пыталась понять, на что смотрю, но получалось с трудом. Это было тело. Без сомнения. Мертвая разумница человеческой расы. Трупов я на своем скромном веку повидала немало – людей и не только, целых, аккуратно разобранных по частям или зверски изуродованных, – но еще ни разу не доводилось встречать чего-то похожего. Совершенно нагая, она лежала на спине, раскинув в стороны руки и ноги в форме пятиконечной звезды. Но это пустяк. Самое страшное заключалось в том, что вся левая сторона ее тела выглядела так, словно оплыла и растворилась. Притом не сплошной массой, а клетка за клеткой, будто фрагменты невероятно сложной мозаики разбирали. Как если бы некая сила пыталась заставить плоть сотворить то, что ей в принципе было несвойственно – перейти из твердого состояния в жидкое, – а потом взяла и бросила все на середине.
– Есть идеи?
Я боялась, что голосовые связки подведут, но вышло вполне уверенно:
– Пока не осмотрюсь как следует, ничего не могу сказать. – И это было наиболее близкое к правде из того, что я могла сказать. Сознание переключилось в режим, когда все постороннее вытеснилось на задний план, а перед глазами осталась лишь жертва и ее страшная смерть. Сама комната, блюстители и даже Бинди будто испарились. Меня тоже не осталось. В физическом смысле. Только абстрактное «Я», внимательное и чуткое, способное улавливать и собирать то, что, как правило, скрыто от обычных глаз. Именно поэтому таких, как я и называют Чтецами.