Я предположил, что, прослушав мое сердце, она отбросила шутки в сторону. Видимо, доктора решили обследовать меня более тщательно, и эта мысль помогла мне успокоиться.
Я был уверен, что стал жертвой какого-то серьезного недуга, и нужно только дождаться результатов, но окончательный диагноз подтвердил, что все это было только началом…
Как сказала врач, мое смятение, состояние, заставившее меня поверить, что я вот-вот расстанусь с жизнью, и отдающееся дрожью в носилках сердцебиение – все это сигнализировало о проблеме, по-видимому, довольно распространенной и, в общем, не очень опасной. Согласно ее диагнозу, у меня не было никакого серьезного заболевания. Просто я впервые столкнулся лицом к лицу с доселе мне неизвестным, но довольно распространенным синдромом повышенной тревожности[5].
Я вспомнил, что раньше уже слышал об этом расстройстве и даже знал людей, которые от него страдали, но посчитал – возможно, из-за того, что столкнулся с этим впервые, – что все намного опаснее. Я был твердо уверен, что произошла какая-то ошибка. Мне казалось, что моя жизнь рушится, пока я слушал, как врач рассказывает о недуге, который казался мне простым, распространенным и не очень опасным. Я просто не мог в это поверить.
По крайней мере, захлестнувшая меня волна эмоций помогла врачу понять, что мне трудно поверить в ее слова. Поэтому она прописала мне несколько таблеток, называемых анксиолитиками, которые должны были помочь мне заснуть и почувствовать себя лучше.
Я вернулся вместе с сестрами домой, продолжая считать, что страдаю от какой-то гораздо более серьезной болезни. Тогда я еще не знал, что эти тревожные симптомы будут сопровождать меня еще много дней, и даже месяцев. Намного дольше, чем я мог себе представить.
Что бы это ни было, в любом случае, внутри меня что-то менялось. Если система здравоохранения не смогла обнаружить, что это такое, значит, я сам должен узнать, куда на самом деле уходят корни моей проблемы.
Внутри меня стало зреть понимание, что может стать для меня лучшим лекарством. Я чувствовал, что на кону стоит моя жизнь, поэтому собрал в кулак всю свою волю.