Даже от отдельных стоп-кадров трудно оторвать взгляд: это обрывки истории, начало которой теряется во тьме, а конец описан несколько столетий спустя прославленным книжником раннего Средневековья Бедой Достопочтенным. Сей образованный и любознательный монах из монастыря Ярроу на реке Тайн, который знал о мире почти все, что только можно было знать в его время, решил написать о том, как англосаксонские короли были избраны Богом, чтобы утвердить на острове единую общую церковь и создать единый народ. Он писал о нечестивых, глупых бриттах, которые, отвергнув благотворное влияние христианской Римской империи, отвернулись от Бога и от своих законных правителей и в итоге погрязли в междоусобицах и тирании. Он рассказывал о том, как предводители языческих германских племен начали войну против бриттов – и покорили их, как они создали новые могущественные королевства и как их, в свою очередь, обратили в истинную веру две христианские миссии, одна из монастыря на острове Иона, а вторая из Рима – примерно за три четверти века до Беды. История Беды убедительна – на самом деле это единственное достойное доверия повествование, не сгоревшее в тиглях раннего Средневековья Британии[2]. Мы можем сомневаться в его мотивах и в некоторых из его источников, но даже Беда мало что мог сказать о полутора веках, отделяющих последние письменные донесения из римской провинции Britannia от прибытия из Рима на остров Танет миссии Августина[3] в 597 году: этим полутора векам посвящено всего девятнадцать строк из 300 страниц современного английского издания его «Церковной истории народа англов»[4]. Однако даже если истинность рассказа Беды о том, как возникли первые христианские королевства, проверить нельзя, можно все-таки надеяться обнаружить гудящий пощелкивающий механизм, который вдохнул жизнь в эту драму, увидеть ее действующих лиц и наблюдать их трагикомическую историю.
Завершающие эпизоды этой истории будут знакомы тем, кто читал мою книгу «Король Севера» (The King in the North). Здесь, однако, они поданы в ином свете – не с ретроспективной точки зрения Беды, оценивавшего события из своего VIII века, а в контексте эпохи возникновения новых институтов и социальных связей, хотя участники этих событий оставили нам очень мало свидетельств. Повествование здесь превратилось в созерцательную историю.