– Вы хотите сказать, что Бессарабия на самом деле не была частью Великой Румынии?
Ей удалось придать своему голосу уверенности. Тафтон, не желая снисходить до подобной дерзости, к тому же исходящей от женщины, равнодушно ответил: «Возможно» – и отвернулся.
Гарриет не поверила ему, но ей не хватало знаний, чтобы спорить, и она повернулась к Гаю в поисках поддержки. Тот заявил:
– Советский Союз не признал Бессарабию частью Румынии. Их притязания полностью оправданны.
Воодушевленный неожиданной популярностью страны, в которую он так верил, Гай добавил:
– Вот увидите, Россия еще выиграет для нас эту войну!
Тафтон хохотнул.
– Может, и выиграет, – сказал он, – да только не для нас.
Для журналистов это было уже слишком. Мысль о том, что Россия вообще может выиграть войну, тем более эту, казалась им чересчур нелепой. Один из присутствующих, бывавший в Хельсинки, стал подробно рассказывать о «финском фиаско». Потом Галпин заявил, что хваленая сила советского оружия – это блеф, и описал, как во время испанской войны его знакомый врезался в советский танк, а тот сложился, точно картонный.
– Чепуха, – заявил Гай. – Старая басня. С ней носились все халтурщики от журналистики, которые не знали, о чем писать.
Почувствовав, что его идеалы атакуют, он утратил всякую кротость и перешел к обороне. Для Гарриет его идеалы были чересчур политическими и безличными, но она готова была поддержать мужа. Однако Галпин всего лишь пожал плечами, всем своим видом демонстрируя, что ему всё это кажется неважным.
Не успел Гай снова заговорить, как в беседу вмешался Мортимер Тафтон, неготовый терпеть домыслы неопытных юнцов. Он изложил историю отношений России и Румынии, подчеркивая, что только влияние союзных стран помешало России поглотить Балканы. Россия, сказал он, восемь раз вторгалась в Румынию, если не считать ряда «дружественных оккупаций», которые до сих пор не забыли и не простили.
– Суть в том, – подытожил он, – что дружба России оказалась для Румынии куда разрушительнее, чем вражда остального мира.
– Это была царская Россия, – заметил Гай. – Советский Союз – совсем другое дело.
– Но нация-то та же. Взять хотя бы недавний пример оппортунизма.
Поймав на себе взгляд Тафтона – надменный, презрительный, Гарриет вознамерилась одержать над ним верх.
– Скажите, а кому бы отдали Бессарабию вы? – спросила она с улыбкой.