– Прелестно! Очень похоже на начало романа, – улыбнулась Диана. – Подозреваю, там-то вы и познакомились?
– Да! Хотя немного не так. Ладно, начну лучше с другого, расскажу сразу про нашу вторую встречу. Говорят, ведь браки рождаются на небесах? Я уверен, так оно и было: в тот благостный весенний день на небе нам явно подавали знаки!
Утром я почему-то проснулся очень рано, хотя у меня был выходной и ничего важного не намечалось. Но зато я увидел рассвет… Мне всегда казался красивее закат, но тогда я усомнился в этом! Такой небесной глубины и объема я, пожалуй, никогда больше не видел.
«Небосвод покрывала нежная вуаль, которая, взмывая ввысь, растворялась в его бирюзовых глубинах. Стягиваясь к рассветному горизонту, эти ванильные разводы сначала загорались огненными прожилками, после чего растекались золотыми брызгами», – зачитал Витя из дневника.
– Помню, я тогда ещё подумал: какое многообещающее начало дня! А вечером у меня был запланирован концерт. То есть так получилось совсем случайно: у Крайнова пропадали билеты в Рахманиновский зал консерватории, и он предложил их мне. И хотя я не знал, с кем пойти, но всё равно взял два билета в надежде, что, может быть, на месте всё как-нибудь устроится. (Кстати, это уже не первая у нас с ним история, связанная с билетами.)
Сам концерт мне не сильно пришелся по вкусу. Звучали современные произведения польских композиторов. Сумбурная музыка, надо сказать. Но, помню, мне всё же понравились несколько композиций… кажется, это был Пуленк, вы не слышали про такого? Да я и сам услышал его тогда впервые. А потом…
Мой блуждающий по залу взгляд привлекли густые темно-каштановые волосы через три или четыре ряда впереди. Не знаю, но, кажется, сразу что-то внутри меня шелохнулось, и я стал представлять себе её образ, который не мог пока видеть. К счастью, концерт был недолгий, даже без антракта. Когда наконец смолкли последние звуки необузданного фортепиано и зрители, поднявшись со своих мест, двинулись в проходы, я увидел сначала её профиль… Видимо, что-то почувствовав, она повернулась, и мы мимолетно встретились взглядами. Но мне хватило и одного мгновения! Фойе наводнили люди, и я очень боялся потерять её из виду, пока наконец мы не вышли на улицу. Небесно-голубой сарафан удивительно на ней сидел, и волнение моё многократно усилилось. Самое заветное желание у меня теперь было, чтобы она оказалась свободна, ну или хотя бы не отшила меня с первой же фразы. Я долго колебался, подыскивал слова, и так как мы перешли Никитскую и достигли середины Газетного, начал опасаться, что уже не решусь с ней заговорить, но всё же переборол себя. Спросил что-то банальное, вроде: выйду ли я этим путем к Камергерскому переулку. Она посмотрела на меня пристально и ответили сначала её глаза.