Организация общества, при которой становится достижимо «благо народа», что и является целью существования государства, описана писателем на примере изображенного в романе утопического государства Салент[3].
Утопия Фенелона не похожа на существовавшие до него и в его время социальные утопии. Обычно писатели-утописты создавали образы вымышленных ими государств, которые случайно открывались путешественниками. Фенелон действует иначе.
Он обращается к античным мифам и легендам, к историческим данным о существовавших в глухой древности греческих поселениях и колониях Южной Италии (в частности, на Сицилии) и, стараясь не отступать от сохранившихся сведений, располагает в этих местах свое идеальное государство. Сведения о Саленте были очень скупыми, но воображение писателя на основании его представлений реконструировало те идеальные порядки, которые царили в этом греческом городе-колонии.
Итак, свою утопию Фенелон находит в прошлом, однако, как и полагается, она должна быть образцом для будущего, что и определило успех его книги в XVIII в. В философско-историческом отношении это означало, что «новые должны превзойти древних», которых при этом необходимо помнить и чествовать как первопроходцев, показавших другим открывающиеся перед человеком возможности. Этим они заложили условия для более высоких достижений их последователями – возвышения новых над древними, что и нашло свое отражение в словах Ментора, обращенных к Телемаху: «Все, здесь тобой видимое, совершилось не столько для славы Идоменеевой (царя Салента. – И. К.), сколько для наставления тебя поучительным примером. Все мудрые в Саленте установления – тень только того, что ты некогда устроишь в Итаке, если добродетелью оправдаешь высокое свое предназначение»[4]. Обнаруживающаяся здесь соревновательность опасна только в том случае, если новые начнут пренебрежительно относиться к древним, игнорируя или предавая забвению их опыт и мудрость.
С какой бы стороны ни был бы брошен взгляд на утопию Фенелона, она объективно была направлена против абсолютизма, проникнута идеей о просвещенной монархии, а также представлением о наилучшем правителе в лице философа, которое, обоснованное Платоном, служило пищей для построения социальных теорий в эпоху Возрождения и оставалось востребованным в XVIII в.