– Земля. Третий уровень, – огласил ректор, а Морисса, скривив нос, вернулась на место.
Если бы у неё или её «подруг» был бы больший потенциал, то им были под силу другие заклинания, которые она бы использовала против меня. Но Морисса не может, поэтому лишь раздувается от злости, как бочка, и потом лопается в один момент.
После того, как она узнала, что мы с Остином сошлись, то девушка стала ненавидеть меня ещё сильнее. Будто я отобрала её любимую игрушку.
В том году родители Остина сообщили ему о том, что они заключили договор на помолвку с родителями Мориссы. Что тогда было…
Остин пошел на многое ради меня, доказывая свой выбор всем.
Я вынырнула из воспоминаний, когда ректор огласил мое имя и фамилию:
– Амелия Вудс.
Не обращая ни на кого внимания, направилась к чаще. Поднялась по ступенькам, мимолетным взглядом встретившись с новым преподавателем и некоторыми старыми.
Мисс Фердерия позволила себе улыбку при виде меня. Это женщина пятидесяти лет, которая выглядит младше своего возраста, с короткими черными волосами и худыми чертами лица. Она с самого первого курса всегда помогала мне со всеми вопросами, которые у меня могли возникнуть. У нас с ней сложились теплые отношения, поэтому мисс Фердерия является моим куратором.
Я остановилась напротив чаши и взглянула на свое отражение через водную гладь.
Светлые длинные волосы, голубые глаза, аккуратный нос, мягкие черты лица. Видя свою тетю, могу сказать, что пошла именно в маму внешностью. От папы же мне достался только цвет волос.
Я опустила руки в воду и мысленно задала вопрос.
Покажи мне мою стихию и уровень магии.
Уровень магии может увеличиваться с годами, либо оставаться без изменений, но он никогда не может стать меньше.
Стихии же до двадцати лет окончательно формируются. Мне сейчас двадцать, если мне не покажет никакую стихию, кроме созидания, то в дальнейшем их у меня и не будет.
– Созидание. Шестой уровень магии, – огласил ректор, и я ощутила гордость в его словах, – молодец, Амелия, – тише, чтобы услышала только я, сказал он.
Я улыбнулась, не обращая внимание на шепот и удивленные взгляды, и вернулась на место.
– Эх, каждому придется платить за себя, – с притворным разочарованием в голосе сказал Калеб, – ведь все мы оказались правы.
– Будто ты от этого обеднеешь, – отозвалась Эмма.