На том разговор и закончился. Ерохин о разговоре рассказал Зворыкину и ещё двоим-троим.
– Присматривайте за мной, мужики. А не то, гляди, завербуют.
Товарищи озабоченно помотали головами.
6
Осенью было собрание в цехе. Выбирали профорга. Прежний уволился.
– Кого председателем профкома изберём, товарищи? – спросил ведший собрание. – Выдвигайте кандидатуры!
– Ерохина в председатели! – послышалось сразу несколько голосов.
– Ерохина неплохо бы, – поддержал ведущий. – Да он в профсоюзе не состоит.
– Ну, и что с того?
– Устав так не позволяет.
– Э-э! Да ты ящик не смотришь! Теперь новый фасон – устав под случай верстать. Вон Путин не член «Единой России», а тем не менее её председатель.
– Вместо члена – Председатель! Гы-гы-гы! – принялся было острить Михеев.
Остроту проигнорировали как несвоевременную и не к месту.
– Ну, что ж! Раз народ такого мнения… – продолжил ведущий. – Голосуем за Ерохина! Он у нас в цари нацелился. Надо ему с чего-то практического начинать.
Июль 2010. Салтыковка.
1
Мы с Лёвой были тогда ещё молодыми. Ещё не знали, что мы шестидесятники. Начинали с азов научную стезю.
Нам, несомненно, повезло с шефом, с руководителем нашего сектора в институте. Обширно образованный человек, фронтовик-доброволец, с репутацией вольнодумца. Было, у кого поучиться и около кого воспитываться.
Один урок воспитания я хорошо запомнил.
Наш Яков Абрамович Кронрод (за глаза между собой – ЯК), при всём нашем к нему расположении и тяготении, казался нам всё же не без определённых странностей.
Хорошо зная французский и немецкий, он без помех слушал мировое радио, в спецхране регулярно читал «Монд». Отлично знал литературу по специальности да и всех серьёзных специалистов в нашей научной области. Чтобы беседовать с ним, надо было подкапливать мыслительный материал. ЯК не признавал таких понятий, как молодой учёный, начинающий автор. Скидок не делал, и если молодой в беседе недотягивал до должного уровня, беседы прекращались на неопределённый срок.
Сейчас я понимаю, что нас это гнало вперёд и вперёд. Но тогда казалось, что есть в этом некий снобизм. Тем более, что когда ты представлял ЯКу, например, жизненный факт, он не вдруг-то верил в достоверность факта. «Ну, не знаю, не знаю… – сомневался он. – Что-то я, знаете ли, о подобном не читал».
Как-то мы с Лёвой, разговаривая между собой о ЯКе и его малых странностях, порешили, что ЯК наш не видит или не хочет видеть кое-чего, что под самым носом.