– Ты спала?
– Достаточно.
Урвала час с небольшим между полуночью и двумя. Сейчас было не до сна.
Туман перед глазами рассеялся, тошнота отступила, хотя ком в горле никуда не делся, как и застарелая ноющая тоска, засевшая глубоко в груди. Она в последний раз коснулась руки Алена.
– Знакомый?
Красные усталые глаза Жерома неестественно яркими пятнами выделялись на покрытом копотью и грязью лице.
– Да, – с трудом выдавила она.
– Кто?
– Брат Рашель.
Чуть не сказала «мой брат». Он и был ее братом во всех отношениях, только что не по крови. Хотя, судя по ее опыту, когда дело касается семьи, кровное родство не главное.
– Жена осталась. Ханна. Дочка, три года. Авива.
– Черт, – Жером склонил голову и повторил: – Черт.
– Я сама скажу Рашель.
– Давай, Алар, – буркнул он. – Беда-то какая.
Эстель вернула фляжку.
– Да уж…
Жером выпрямился и подал ей руку, помогая встать. «Какие у него добрые глаза, – машинально отметила она, принимая помощь, – цвета плавленой карамели, спокойные и…»
За санитарной машиной вдруг раздался взрыв, и Эстель распласталась на животе под градом земли и обломков, взметнувшихся вверх словно после извержения гейзера, накрывшего их с Жеромом и ранеными. Что-то обожгло лицо возле виска, но она не обратила внимания.
– Проклятые боши! – заорал Жером в сторону линии фронта. – Сволочи, уймитесь хоть на минуту, дайте поработать, черт побери!
Эстель с трудом поднялась на ноги. По щеке текло что-то теплое, и она раздраженно утерлась рукавом.
Жером обернулся и бросил ей пустой бикс.
– Поезжай, – хриплым от крика голосом велел он, стряхивая обломки с плеч. – Привези побольше бинтов, а то приходится убитых раздевать, чтобы форму на повязки пустить. Так долго не продержаться.
Эстель взяла коробку и бросила в кабину, потом вернулась помогать грузить выживших в кузов.
– Возвращайся скорее, – пропыхтел Жером, с грохотом захлопывая борт. – Пожалуйста.
– Хорошо, – ответила она. – Смотри не умри тут без меня.
– Взаимно, Алар.
Эстель вскочила в кабину и выжала сцепление. Мотор натужно взревел, и автомобиль, немилосердно сотрясаясь всем корпусом, тронулся с места. Какой-то солдат в кузове закричал от боли. Она вывела машину на неровную дорогу и прибавила газу на подъеме, стараясь ехать как можно быстрее. Но уже где-то через полмили пришлось ползти как черепахе из-за толпы беженцев с неумолимо приближавшейся линии фронта. Большинство передвигалось пешком, многие с детьми на руках.