Превращение объективности мира в научно-религиозный фетиш, отрицание субъективного начала человека, соответственно, замена субъектно-объектной полярности человеческого познания объектной или объективистской односторонностью приводят не только к невозможности разрешить тайну человеческого сознания (и самосознания), но и к отрицанию, по существу, самой проблемы сознания и самосознания. Такое отрицание осуществляется путем полного отождествления сознания (как и самосознания) с его составом, с тем, что наполняет ту сферу, которая выхватывается из бессознательного мира светом сознания. Иного и быть не может. Ведь постижение сознания и самосознания предполагает ответ на вопрос: кто? Односторонне объективистски ориентированное познание всегда отвечает на вопрос: что?
В результате возник стереотипный взгляд на человека как обладателя двухуровневой природы. Во-первых, как биологический организм. Во-вторых, как общественно-социальное существо, когда внутренняя сущность человека, вся его психическая составляющая и сознание с самосознанием объявляются личностно-конкретным сгустком общественных, социальных отношений людей. Разумеется, отрицать в человеке наличие этих двух уровней бессмысленно. Проблема заключается в другом: можно ли свести жизнесуществование человека исключительно к этим двум уровням?
Прежде чем ответить на этот вопрос, нужно обратить внимание на характер мышления, сводящего человека к двухуровневому существу.
Известно, что неповторимая индивидуальность человека, его «Я», самосознание и сознание, психика с ее пластами различной иерархической глубины с древних времен служили предметом самых напряженных исканий мыслителей. В силу особых социально-психологических и социально-политических условий прошлого, эти искания принимали, как правило, религиозно-мистическую форму, особенно в истории европейских стран. В отличие от цивилизаций Древнего Востока, идеологический диктат средневековой церкви основывался, помимо прочего, на игнорировании элементарных сведений о человеческом организме, вплоть до того, что открытие кровообращения, например, явилось эпохальным.
Освобождение от идеологической тирании средневековой христианской церкви происходило на фоне развития естественных наук, которым были, однако, доступны лишь самые внешние, наиболее поверхностные формы проявления материи. Это научное исследование лишь первого покрова природы было принято за познание ее самых сокровенных тайн, включая и ее венца – человека. В возникшей эйфории начального этапа научного изучения вещества и человеческого организма возникла своеобразная вера, которая, не признаваясь таковой, представлялась научной истиной в высшей инстанции. Речь идет о вере в полное и окончательное познание человека в качестве сложного конгломерата химических молекул.