Королева велит подавать закуски и напитки и ведет нас в маленькую смежную комнату, обшитую дубовыми панелями, где в очаге уютно потрескивает огонь. На стенах висят портреты короля и женщины в английском капоре, а у камина сидят две дамы, которые поднимаются, когда входит ее величество.
– Пожалуйста, садитесь, – тепло приветствует их королева. – Здесь мы можем обойтись без церемоний. Миледи Мария, позвольте представить вам вашу кузину, леди Джейн Грей.
Я приседаю в реверансе перед уже далеко не юной, низкорослой, прямой как палка личностью в ярко-фиолетовом атласном платье, украшенном драгоценными камнями, и с крупными четками на шее. У нее рыжие волнистые волосы под жемчужным капором и грубоватое лицо с курносым носом и поджатыми губами.
– Добро пожаловать, кузина, – произносит леди Мария необычайно низким, как у мужчины, голосом. Я отваживаюсь изобразить вежливую улыбку, но ее серые глаза печальны и холодны.
– И вы, миледи Елизавета, – говорит королева, – познакомьтесь с вашей младшей кузиной.
Елизавета приветливо улыбается, но она больше похожа на взрослую женщину, чем на девочку одиннадцати лет. У нее острый подбородок, острый нос и черные пронзительные озорные глаза. Ярко-розовое платье выгодно подчеркивает стройную фигуру, а ее красивые руки с длинными аристократическими пальцами эффектно лежат на широких юбках. У нее тоже рыжие тюдоровские волосы, и я с благодарностью замечаю россыпь веснушек на ее орлином носу. Не на мне одной лежит это проклятие.
Мы улыбаемся друг другу, а королева поднимает с кресла шитье Елизаветы.
– Леди Елизавета шьет батистовую сорочку для своего брата принца, – сияет она, – хотя у меня есть подозрение, что у нее не лежит душа к рукоделию!
Елизавета смеется:
– Ваше величество очень проницательны! Для меня это трудное задание! Я бы лучше читала учебник истории или делала переводы.
– Но вы прекрасно рукодельничаете, – возражает королева.
– Говорю вам: я терпеть этого не могу, – заявляет принцесса.
– Вот ведь упрямица! – с улыбкой замечает Екатерина.
Меня поражает фамильярность в их общении. Я бы никогда не посмела выкидывать такие штучки с матушкой или даже с миссис Эллен. Малейший намек на недовольство моими занятиями был бы приравнен к преступлению и жестоко наказан. Я смотрю на мать, но она, к моему изумлению, смеется вместе с другими.