Когда Мэгги спросила, интересуется ли он охотой, побороть искушение он не сумел. Дело не только в деньгах. Может, если он победит, люди будут не так косо смотреть на его банвитянско-сумистскую предысторию, когда начнет баллотироваться на государственные посты; в глазах общественности победитель охоты – все равно что герой войны. Но это так же маловероятно, как и другие его мечты. Никто в здравом уме не запишет на охоту алхимика без лицензии, который не прошел даже этап ученичества. И если уж на то пошло, не запишут и уроженца Банвы.
У Мэгги положение получше, чем у него – и репутация почище, и шансов на победу побольше. Это даже к лучшему, если ему откажут. Если под лапами хала гибнут целые сады, что же будет с таким слабым существом, как он?
Уэс откладывает колун, чтобы осмотреть рану. Там, где кожа не содрана, она натерта, вспучилась холмами водяных волдырей. В середине ладони зияет кровавая рана – он сорвал клок кожи, неудачно взмахнув колуном. Кровь сочится из раны и заполняет линии на его ладони.
– Проклятье, – дыхание вырывается у него изо рта, словно дым.
Как бы ненавистно ни было признавать это, вид крови взвинчивает его. Мать нарассказывала ему достаточно старинных преданий, чтобы привить здоровый страх перед Богом и сидами. Достаточно, чтобы знать: пораниться до крови, находясь в одиночестве среди густого леса, – все равно что попросить неупокоенного короля Авартаха или какую-нибудь коварную эльфийку унести его к себе или даже хуже. Даже если это просто суеверие, он не намерен искушать судьбу, тем более что речь идет о злокозненной и непредсказуемой магии эльфов.
Уэс бросает взгляд в сторону дома. В окне с треснувшим стеклом он видит Мэгги, которая стоит у кухонного стола и режет морковь так серьезно, словно совершает обряд поклонения некоему овощному божеству. Заходящее солнце заглядывает в дом, над плитой бликуют медные кастрюли, кухня словно купается в сияющей золотистой пыльце. В этом сиянии Мэгги почти миловидна. Почти. Уэс с трудом отводит взгляд от нее.
С невольной грустью он вспоминает холодную точность, с которой она разделывала курицу, и полосы грязи, как браслеты, на ее мускулистых руках. Наверное, она бы наколола целую гору дров вдвое быстрее, чем он. В столице ему не приходилось так позориться – главным образом потому, что в своей квартире они круглый год изнемогали от жары. Но даже будь в ней холодно, современная техника и алхимия…