– Нет. Я не ранена.
Майкл отважился слегка улыбнуться в ответ.
– Я рад, мисс. Тогда вам нужно идти к леди Джеффри и детям.
– Да, конечно. Спасибо. – Она дернула локтем, чтобы освободиться от Томаса Джеллико, на сей раз сильнее. – Я иду прямо к ним.
Но Томас Джеллико не давал ей уйти. Продолжал игнорировать просьбу Майкла, вернее, просьбу лорда Джеффри, поступая так, как хотелось ему, – он всегда делал что хотел.
– Я провожу вашу мисс Кейтс.
– Но я не ваша мисс Кейтс. Вообще не ваша, как ни назови.
Он смотрел на нее сверху вниз, подавляя своим ростом и шириной плеч, облаченных в темное английское пальто.
– Кэт, мы не закончили, – пообещал он ей. – Ни в коем случае.
Она подняла на него взгляд и как будто впервые в жизни ясно увидела жесткий, суровый английский гранит за кожей цвета меда и ослепительной улыбкой. Катрионе хотелось думать, что она, возможно, видит его в последний раз, тем не менее у нее не было ни малейших оснований сомневаться, что он сдержит обещание.
Пальцы Томаса болезненно заныли в ту самую минуту, когда он, повинуясь правилам хорошего воспитания и в силу обязанностей в отношении своей семьи, позволил Катрионе уйти. Это была утрата! Теперь, когда не мог ее держать, защищая от беды, он немедленно почувствовал, как не хватает его рукам оружия. Из почти пятнадцати лет, прожитых в чужой опасной стране, он и минуты не провел без ножа и пистолета, заткнутых за ремень на поясе. Вот уже два дня, как он в тихой, мирной Англии, безоружный, – и не смог помешать стрелку во время праздника в саду.
Гори оно все в аду. Томас смотрел, как девушка торопливо идет к дому и скрывается за дверью цокольного входа, откуда начинается предназначенный для слуг коридор, и чувствовал, что готов поддаться панике. Инстинкт твердил – нельзя выпускать Катриону из виду; следует держать ее подле себя – тогда она будет в безопасности, а он, не теряя драгоценного времени, сможет вытрясти из нее правду. Еще так много нужно сказать! И слишком многое объяснить.
Однако ему есть чем заняться. Нужно обеспечить безопасность поместья. И Томас сомневался, что Джеймс, несмотря на свою обычную готовность действовать, располагая к тому же легионами слуг, столь же искушен в подобных гнусных делах, как и он сам. Если его двойная жизнь, будь она проклята, стоила столь высокой цены, Томас хотел убедиться по крайней мере, что получил что-то действительно ценное за свои нелепо потраченные деньги.