Даже сейчас, когда прошло так много лет, чувство утраты саднило, как тяжелый ушиб, которому следовало зажить давным-давно.
Он был единственным, кто выжил в тяготах целого года путешествия с караваном, болезней, сурового климата, нападений разбойников и враждебных племен. И вернулся не мальчиком, которым был, отправляясь в экспедицию, а совсем другим человеком. Когда, наконец, Томас добрался до Дели, он выглядел и разговаривал скорее как туземец, а не как сын туманного Альбиона.
– В то время официальным представителем Британии в северных провинциях был полковник Бальфур. Когда я рассказал ему обо всем, что видел и слышал в своем долгом путешествии, и о том, как научился пользоваться полученными сведениями, сей осмотрительный человек составил простой, но хитрый план. Было решено, что я отправлюсь с ним в Сахаранпур, где сделаюсь Танвиром Сингхом, сикхом, торговцем лошадьми, сборщиком сведений и хранителем тайн. Свои волосы, которые успели изрядно отрасти, я спрятал под тюрбан и нацепил на себя кирпан и кара, то есть церемониальный кинжал и серебряный браслет как атрибуты религии сикхов.
Джеймс вытянул шею в мрачном любопытстве.
– Даже так? Ты обратился в языческую религию?
– Она не языческая, а монотеистическая. – Однако у него не было времени вступать в теологические дебаты с братом. – Что сделано, то сделано. Ты сможешь исследовать глубину моего нравственного падения позже.
Он стал самым секретным оружием компании, безнаказанно пересекая границы. Из своих наблюдений он научился выделять факты, которые несли в себе особо значимый смысл. И научился быть человеком-невидимкой, оставаясь на виду, среди людской толпы.
– Я почти ничем не гнушался, если считал это целесообразным и выгодным для себя.
– В том числе мисс Кейтс? – закинул крючок его отец.
– Нет. – В голосе Томаса звенела сталь. Он не собирался уступать отцу – опыт закалил его, научил сдерживать гнев и сделал зрелым мужчиной. – Не нужно необоснованных предположений. Никакого расчета в отношении вашей мисс Кейтс не было и не могло быть.
Тем не менее как мог бы он объяснить, чем была для него Кэт? Как посмотрели бы на него домашние, если бы узнали, что он действительно отринул английский образ жизни и ни разу не оглянулся назад, ни разу не задумался о том, что потерял, хотя из года в год пересекал границы, скитался туда-сюда по пустыням и королевствам. До того как одним весенним утром, два года назад, на Рани-базаре на него не поглядела женщина-ангрези, англичанка, пробудив в нем острую и сладостную тоску по той жизни, которую он забыл с такой легкостью.