Вечернее чаепитие, проходившее в атмосфере лёгкой неловкости, длилось не долго. Конечно, хотелось бы верить в то, Марк и в самом деле вдруг вспомнил про неотложные дела, хотя я почему-то была уверена, что в его поспешном уходе виновата Вика, устроившая парню настоящий допрос. Он быстро выпил свой чай, вежливо отказавшись от добавки, и поспешил ретироваться, не забыв прихватить и свои инструменты.
И теперь, когда мы остались с подругой вдвоем, в голову лезли не самые позитивные мысли. Меня терзали противные подозрения: что, если Вика специально так себя повела? Вдруг она сама заинтересовалась Марком и попыталась перетянуть его внимание на себя? Гнев захлестнул меня удушающей волной, заставляя до боли сжать кулаки и из последних сил сдержать оскорбления, так и рвущиеся наружу.
– Зачем ты пристала к нему со своими вопросами? – излучая угрозу и злость, прошипела я, порывисто ополаскивая под краном чайную чашку и грубо вручая её подруге.
– Как это зачем? – неподдельное удивление Вики живо отразилось на её лице. – Рядом с тобой живёт холостой красивый мужчина, а ты о нём ничегошеньки не знаешь. Я же ради тебя старалась, – она ловко вытерла только что поданную ей чашку и, поставив её на стол, небрежно бросила рядом с ней полотенце. – Сама-то ты постеснялась бы спросить, я же тебя знаю, – обняв за плечи, подруга развернула меня к себе лицом и заглянула в глаза. – Дашь, ты из-за этого обиделась что ли?
– Я, по-твоему, совсем беспомощная? – резко повела плечами, сбросив с них Викины ладони. – Кстати, спасибо за сегодняшний поход в кафе, – процедила сквозь зубы, отвернувшись от неё. – Было очень весело!
– Дашь, ну, прости, – краем глаза я видела, как Вика растерянно хмурилась. – Обещаю, это был последний раз! – произнося эти слова, она торжественно приложила правую руку к сердцу.
Мне очень хотелось злиться на Вику, хотелось, чтобы подруга чувствовала себя виноватой… чтобы мучилась от осознания собственной ошибки, чтобы… Я шумно выдохнула, невольно качнувшись в бок. В попытке сохранить равновесие, ухватилась за край раковины и зажмурила глаза, пережидая внезапное головокружение. С новым глубоким вздохом горькое чувство озлобленности схлынуло так же резко, как и появилось. А вот желание извиниться за эту непонятную вспышку злости крепло с каждой миллисекундой.