– Сельмек ханум, я гонец соседнего племени языгов, принес Вам печальную весть.
– Встань, – приказала Сельмек.
Поднимаясь, молодой человек поднял глаза, и она наконец увидела его лицо и искренний взгляд. Он не знал об истинном положении вещей и не знал, что сегодня у роксаланов важная церемония. А потому его взгляд был полон растерянности и недоумения. Но в его глазах они увидела не только удивление, но и восторг и восхищение. Сейчас он не был слугой, прибывшим сообщить важную новость, он будто был ей равным и оценивал ее, как мужчина оценивает женщину. Она очень быстро поняла это, как и то, что ее красота произвела на него впечатление. Он был сражен и, утратив дар речи, так и не сказал с какой новостью его прислали. Неловкая пауза задерживалась, и в толпе стали слышаться роптания недовольства, а он будто язык проглотил и не мог слова молвить.
– Я сделала свой выбор! – громогласно произнесла Сельмек ханум.
И как только она это сказала, молодого человека подхватили под руки и поволокли в шатер правительницы. Он так и не понял, что произошло, очнулся уже в шатре, где его оставили наедине с женщиной, заворожившей его своей красотой.
– Почему меня сюда привели? – недоумевал он.
– Я тебя выбрала.
– Выбрали? – уважительно спросил он, покорно склоняя голову.
Он понимал, что сейчас находится перед правительницей роксаланов и понимал, что не ровня ей, а потому не может смотреть прямо в глаза. Он всего лишь гонец, слуга, прибывший исполнить волю своего господина.
– Ты станешь моим мужем, – сказала она.
– Но я не могу, – так же покорно ответил он, не поднимая головы.
– Подними голову, – приказала она.
И он, повинуясь ее воле, сделал то, о чем она просила.
– Мне не важно, можешь ты или нет. Спрашиваю тебя в последний раз, станешь ли ты моим мужем? – твердо произнесла она.
Ее решительность настораживала, а неоднозначность вопросов и вовсе пугала. Юноша совсем не понимал, почему выбор пал на него и почему вдруг ему предлагают такое, но было во взгляде стоящей перед ним красивой, но суровой женщины, что-то что притягивало. Будто она желанный оазис в пустыне или глоток воды в знойный полдень. Да, он понимал, что она выше его по социальной лестнице, но привлекала его вовсе не жажда власти, положения и богатства, а сама женщина. Которая, как ему казалось, способна утолить ту неистовую жажду, съедающую его изнутри. И способна это была сделать только одна. Так что выбора, получается, у него и не было.