– Как позанимались, дорогая?
– С пользой, спасибо.
Она так нежно смотрит на меня, что я чувствую вину из-за того, что приходится ей врать.
– Ты получила от кого-то письмо? – спрашивает Maman, замечая конверт у меня в руках.
– От Матильды.
– Ох! Она сообщает, когда вернется?
– Похоже, она пока не собирается возвращаться в Париж. Пишет, что ей нужно остаться на юге, ухаживать за своей больной теткой.
Maman прекращает расставлять приборы и упирает руки в бедра.
– Я боялась, что это случится, – со вздохом признается она. – Что же нам делать с твоими уроками? Нужно найти кого-то другого…
И вдруг у меня рождается план. Простая идея, которая сделает возможной мою новую жизнь. Прежде чем высказать ее вслух, я предусмотрительно убираю письмо в карман, чтобы Maman не вздумала его читать.
– Знаешь, Матильда рекомендует мне нового учителя. Мы можем заниматься как раньше, по понедельникам и средам. Матильда с ней уже договорилась.
Мама выглядит удивленной.
– Очень любезно с ее стороны.
– О да. Она говорит, очень важно, чтобы я продолжала заниматься.
Maman продолжает ходить вокруг стола, и я паникую, что сейчас все и раскроется. Она попросит взглянуть на письмо и увидит, что Матильда ни с кем не договаривалась. Но вместо этого она гладит меня по щеке прохладной ладонью.
– Я согласна с Матильдой, – улыбается она. – У тебя настоящий талант, дорогая.
– Спасибо, Maman. Я жду не дождусь, когда смогу наконец посещать занятия.
– Хорошо, – кивает она, приглаживая мне волосы. – А теперь иди мой руки и садись ужинать. За этого цыпленка я отдала целое состояние.
Позже тем же вечером, когда все отправляются спать, я пробираюсь на кухню, спрятав в ночной рубашке письмо Матильды. Как можно тише я открываю дверцу плиты и ворошу потухшие угли до тех пор, пока они снова не начинают мерцать красным, а потом подкидываю сверху немного свежего угля.
Стоя на коленях на полу и надеясь, что никто не войдет, я добиваюсь небольшого яркого пламени. Рядом с ним кладу письмо – единственное доказательство того, что моя учительница на самом деле не договаривалась ни о каких уроках.
Вскоре пламя уже полыхает. В нетерпении, с бьющимся сердцем, я жду, пока огонь утихнет. Когда это происходит, я нагибаюсь и смотрю через решетку.
От письма Матильды остается лишь горстка пепла.