Впрочем, Мирочка чем-то напоминала ему маму и внешне: яркая брюнетка, раскосые глаза. Она для него просто друг, но и обманывать, что совсем уж никакого мужского влечения к Мире-Мане не испытывает, он бы не стал. Да и кого ему обманывать? Друзей? Знакомых? С ними он о своих чувствах никогда не говорил, не на «Дурдоме-2». Обманывать себя? Глупо и смешно. Миру? Сан Саныч рос во времена, когда слова «харрасмент» ещё не знали, и дать понять, а то и прямо сказать женщине, что она тебя привлекает, преступлением не считалось. В те годы оскорбить женщину можно было, скорее, поступком прямо противоположным: дав ей понять, что она тебя совершенно не интересует. Если он впускал в свою жизнь женщину, то она всегда была окружена его мужским вниманием. «Дружбы» между мужчиной и женщиной он не понимал, ему нравились слова Жванецкого: «Не можешь любить – сиди и дружи».
Но так было до встречи с Мирой.
Если не брать в расчёт партнёров по бизнесу, она была, пожалуй, единственной леди из его окружения, которая перешла в статус друга, так и не побывав в статусе любовницы, а уж тем более – жены.
Этот «нюанс» делал их отношения столь необычными для обоих, даже трепетными. А может быть, тут и образ мамы сыграл свою роль?
* * *
Даже яркое миланское солнце не могло затмить этого высокого и красивого мужчину. Мане подумала, что если бы кто-то наблюдал в эту минуту за её глазами, то увидел бы в них только его отражение. Она слегка улыбнулась своими большими, чуть раскосыми глазами.
Он всегда здоровался по-армянски и был человеком, который перевернул её жизнь, придал ей новый смысл. Он – отец её будущего ребёнка. У Мане уже рос сын, но она была уверена, что обязательно родит ещё и дочь. Она не сомневалась в этом, и потом отцы всегда больше любят дочек. Со своим собственным отцом она тоже обязательно помирится. Он, в конце концов, её поймёт. А причина их затянувшегося конфликта только он, – её боль, её гордость, её глупость, её правда. Нет, правда у каждого своя, к тому же каждый при необходимости добавляет в неё «по вкусу» толику лжи. Иногда во благо, но чаще получается как у плохой хозяйки, которая опять не рассчитала с солью и специями. А он – её истина! Без него сердце не стучит, не живёт.
Полтора часа, проведённые в итальянском кафе, пролетели как ласточки. Лучше бы они никуда не торопились, а медленно переваливались от зёрнышка к зёрнышку, как эти голуби. Потом они пошли гулять. То о чём-то болтали, то молчали. С любимым человеком и говорить-то не обязательно, главное – чтобы был рядом. Он покупал и дарил ей, как ребёнку, всякие красивые безделушки.