«Я обо всем позаботился, а большего тебе знать и не нужно», – объявил брат, возмущенно глядя на нее. После той статьи в газете он почти не разговаривал с ней. – Его будут лечить лучшие хирурги Гамбурга, чего еще желать?»
Лили подумала, что есть много такого, что можно было бы себе пожелать, но по лицу Франца поняла, что дальнейшая беседа бессмысленна. И она не могла признаться, что разговаривала с Болтоном, иначе навлекла бы на него неприятности.
Лили вручила Болтону деньги.
– Здесь немного, но это должно помочь, пока он не встанет на ноги. – Она запнулась и почувствовала себя совсем неуютно, едва осознала, что только что сказала. – То есть… я хотела сказать…
Болтон только отмахнулся.
– Откуда вы их взяли?
– Ах, я… – Он ни в коем случае не должен был узнать, откуда у нее эти деньги. Она самым постыдным образом обманула бабушку, сказав, что на курсе собирают деньги для ветеранов франко-прусской войны. Китти Карстен всегда была открыта для патриотических начинаний, и она снабдила внучку весьма приличной суммой. – Это мое дело.
Он снова кивнул и, предусмотрительно оглянувшись по сторонам, сунул деньги в карман рубашки.
– Надеюсь, вы не наделали глупостей и не втянули меня ни во что, – пробормотал он.
Лили сжала губы.
– Если вы считаете меня настолько бестолковой, можете не брать деньги!
Он фыркнул.
– Не дождетесь. – Он внезапно запнулся. – А как же вы вырвались из-под домашнего ареста? Сбежали?
Его вопрос стал для Лили последней каплей.
– Я думаю, мы закончили, герр Болтон. Вы не позволите мне пройти? – спросила она.
Он замешкался, но все же отодвинулся и, зацепив большими пальцами подтяжки, насмешливо поинтересовался:
– Больная тема?
Она еще больше посуровела.
– Всего доброго, герр Болтон. Я буду наводить справки о состоянии Пауля Гердера. Надеюсь, что деньги хоть немного помогут. Я уверена, что скоро у него все наладится.
Она повернулась и хотела уйти.
Последние слова Лили сказала из чистой вежливости, но Болтон воспринял их всерьез:
– Ничего уже не наладится. Но вы слишком избалованы, вам этого не понять.
– Что, простите?
Лили обернулась. В этот момент ей больше всего хотелось дать ему пощечину. Что он там себе воображает? Да, они богаты. Но в Гамбурге были семьи гораздо богаче. Существует объективная разница в положении людей, возлагать на ее семью ответственность за это – более чем несправедливо. Посмотрел бы он хотя бы на девочек, с которыми она училась в школе. Софии Ротенбаум прошлым летом подарили кобылу и собственный выезд, а потом еще тиару на день рождения. Настоящая тиара! Тогда как у Лили было всего два ожерелья и пара серег, доставшихся ей по наследству. О собственной лошади она могла только мечтать.