Тучная женщина с шокирующе короткой стрижкой белых волос и смуглым лицом, хранящим следы страданий, появилась из соседней спальни квартиры. Это была хозяйка, у которой моя учительница снимала комнату с правом пользования кухней и ванной. Дхондутаи представила меня Мози, с нежностью называя «своей маленькой ученицей». Мози улыбнулась и по-простому протянула мне руку, я пожала ее, и мы обе почувствовали себя несколько неловко от такого приветствия на западный манер. Я заметила у нее белую щетину над губой – торчащие, неровно подстриженные усики.
Дхондутаи спросила, не хочу ли я чаю, но я отказалась. Готовя его, она начала говорить, а я стояла рядом с ней, облокотившись на кухонный стол, и слушала.
– Приготовление чая – это урок жизни, – сказала она. – Ты думаешь, что чай приготовлен благодаря тому, что ты налила в чайник кипяток и положила туда чайные листья? Но посмотри повнимательнее на то, что происходит. Ведь кто-то вырастил чайные листья, кто-то еще собрал и высушил их, какой-то бедняк расфасовал и упаковал их. Кто-то подоил корову, а кто-то выжал сок из сахарного тростника, чтобы у тебя был сахар. И спасибо огню за то, что ты можешь вскипятить воду. А то, что сделала ты, – всего лишь маленький вклад во всей цепочке действий по приготовлению чая. Никогда не гордись незаслуженным, потому как всегда есть намного больше невидимой энергии и усилий, способствовавших твоим так называемым достижениям. Что Вы скажете по этому поводу, Мози?
– Вы совершенно правы. Все в руках Божьих, – сказала Мози, вздохнув. Она вытерла с лица краешком сари выступившие от чайного пара капельки пота. Дхондутаи рассмеялась, налила горячий чай в две китайские чашечки с небольшими щербинками – для себя и для матери – и понесла их в комнату. Айи взяла чашку дрожащей рукой и почти весь чай пролила на пол. Она посмотрела на нас как робкое дитя.
– Ну почему ты не можешь быть немного осторожнее, Айи? – проворчала Дхондутаи. – Сколько убирать за тобой? Дай-ка мне чашку. – Она покачала головой и вздохнула. – Ты не обожглась? – ее голос смягчился, и она вышла за тряпкой. Из кухни появилась Мози, ее улыбка говорила Айи, чтобы та не беспокоилась. Айи смотрела на пол, затем медленно легла на кровать и отвернулась лицом к стене.
Это была очень трогательная сцена. Три женщины в маленькой квартирке, каждая со своими трудностями и жизненными историями, помогающие и сочувствующие друг другу. Лицо первой рассказывало о несчастливой судьбе. Ее муж, должно быть, умер, оставив ей долги и темную обшарпанную квартиру, половину которой она вынуждена была сдавать, чтобы не умереть с голоду. Вторая должна была со стыдом мириться с тем, что ее разум постепенно покидает ее тело.