– Не рано для Герцена? – удивился Глеб.
– Нет, я точно помню, что когда Наполеон стоял под Москвой, Герцен уже родился.
– Глеб, я чем больше думаю, тем больше мне нравится твоя идея! – проговорил Карп и хлопнул брата по плечу. – Царствования мы уточним. Завтра же всем этим займусь и подходящих людей найду. Медведи мы или не медведи?
С тех самых пор Карп Валерианыч стал понемногу приобретать вещи эпохи первых известных ему фон Бэр и постепенно вошёл во вкус. У него появились знакомые собиратели и галеристы. Он стал бывать на распродажах сперва один, потом в сопровождении опытного искусствоведа, рекомендованного новыми сотоварищами. И Карп неторопливо со вкусом делал покупки, с живым интересом обставлял второй этаж и увлечённо вступал в бесконечные дискуссии по поводу находок со старым музейщиком Оскаром Бруком, к которому обращался за экспертизой. Кубанский, скорей флегматик по натуре, определённо повеселел, жизнь приобретала новые краски, хоть это ещё не превратилось в страсть.
Но однажды он увидел портрет. Это случилось на аукционе для знатоков, куда одни билеты за вход стоили долларов пятьдесят. Карп пришёл туда вместе с Оскар Исаевичем больше посмотреть, потолкаться, подышать этим «воздухом кулис», к которому начал уже незаметно привыкать, как курильщики к своему сорту табака.
Они поднялись по мраморным ступеням, миновали охрану и жужжащие группки посетителей, ежеминутно приветствовавших друг друга, и неспеша, двинулись вдоль выставленных картин. Карп, не слишком большой знаток живописи, приглядел ломберный столик чёрного дерева, инкрустированный перламутром, хотел к нему подойти, как вдруг странное чувство заставило его поднять глаза. Из тёмной тяжелой рамы с золотым ободком на него смотрели прекрасные светло-зелёные глаза молодой женщины в утреннем нарядном платье, писанной маслом на фоне итальянского пейзажа. Её покатые плечи и нежная шея без украшений, тонкая талия, схваченная шелковой лентой, гладко причёсанная головка с валиком каштановых волос на затылке, крупные жемчужные серьги в ушах. «Наваждение!» – подумал Карп. Когда он захотел спросить своего спутника о портрете, голос поначалу просто не повиновался всегда невозмутимому Карпу Валерианычу.
– Кто это, Оскар Исаевич?
– Это герой войны двенадцатого года кисти Александра Роу генерал Сабанеев Иван Васильевич.