– Погоди, Лиз. Ничего. Вернее… Это ко мне. То есть… Словом, знаешь, девочка, есть же вещи… Здесь говорят: «Das ist ganz personlich. Privatsphare…»1
Добавил он машинально по-немецки и вдруг почувствовал невыносимую фальшь ситуации. Словно ножом по стеклу. Н-е-е-т, это он должен по-русски! Что же, он и скажет. Скажет, конечно… Но не сейчас. Надо её всё-таки успокоить, а то она…
– А – Лиза? Что?
– Паап! У нас же с тобой всё не как у людей. У нас лучше! Мы с тобой всегда вместе, правда? Ведь правда? Ты, если не хочешь, потом расскажешь…
Она, раскрасневшаяся от волнения так, что уж и веснушек стало не видно, ласково угнездилась рядом с Кириллом и щекотала своими ресницами его щёку, дёргала тихонько его за правый ус, ну разве что не мурлыкала, не забывая, впрочем, время от времени тревожно заглядывать в глаза отца, и даже щупая ему для порядка пульс.
Кирилл Игнатьевич Бисер закрыл глаза, потом вздохнул и Лиза, не веря своим ушам, услышала:
Мы себя не выбирали.
Я – себя не выбирал!
Пели, ссорились, играли,
Ты любила – я страдал.
Ты – меня не выбирала!
Я пропал…
Нет, это позже. А сначала вот что:
Съели вместе суп с котом.
Он и ты, второй и третий.
Нас полно на этом свете:
Я сначала – ты потом…
– Суп с котом? – улыбаясь, спросила Лиза. Ну, значит пронесло.
– Бетик, а Бетик? – уже совершенно взяв себя в руки, сказал отец. – Делаем так. Срочно! Немедленно! Едем в Тироль. Можно прямо сейчас. Нет, лучше завтра. И там… Там я расскажу тебе историю. Сядем с тобой у огня, чтобы снег за окном, глубокий снег! Чтоб горы вокруг и ущелья.
Он запнулся, нахмурился, но затем коротко вздохнул и закончил, медленно и раздельно произнося каждое слово
– Я тебе… расскажу.
Глава 3
Бурый бок старого вулкана, круто поднимавшийся из моря, огибало шоссе-серпантин. По нему тарахтели время от времени набитые до отказа небольшие местные автобусы, двигались легковые машины, часто слегка потрёпанные на невозможных здешних поворотах. Большинство отелей уже было закрыто – осень! Но слева от группы высаженных на крутом склоне пальм, рядом с бассейнами из горячих источников, бивших прямо из самого сердца горы, ещё теплилась жизнь. Живописно разбросанные среди цветущих кустарников и лимонов строения, впрочем, назывались: не «У источников», а «Под пальмами», ибо источников тут хватало – не отличишь.