Кирилл глухо простонал, углубляя поцелуй, стискивая меня крепче. Я уже постфактум осознала, что больше не упираюсь ладонями ему в грудь, а сжимаю в кулаках лацканы пиджака.
Он провел губами по моим и стал целовать щеки, нос, прикрытые веки. Прохрипел, еле слышно:
– С ума меня сводишь, зайчишка.
Сил оттолкнуть его уже не было. Их едва хватило, чтобы отпустить пиджак и стоять столбом, пытаясь делать вид, что он опять меня принуждает. Чтобы не вестись на сладкие речи, я вернулась к яду.
– Вы стояли за дверью, когда я вошла?
– Именно, – признался Кирилл.
– Что за детский сад! Вам сколько лет?
– Тридцать четыре, – усмехнулся он, отстраняясь, чтобы взглянуть на меня.
– Пустите, – попросила я.
– Нет.
– Кирилл Александрович, это уже не смешно.
– Да. Ни капельки.
Он держал в ладонях мое лицо, водил пальцами по моим щекам, губам.
– Уже лучше.
– Что лучше? – уточнила я.
– Не бьешь меня.
– А стоило бы.
– Не спорю.
Нужно бы толкнуть его и бежать, но ноги словно вросли в пол, а руки не поднимались. Наверно мне самой стоило опасаться его слюны. Этот демон что-то впрыскивает мне в рот с каждым поцелуем. Наверно, паралитический яд. Точно-точно. Иначе, почему я все еще здесь?
– Отпустите, – снова попросила я.
– Нет, – так же безапелляционно отказал он. – Только если согласишься со мной поужинать.
– Дался вам этот ужин! Я же работаю. Отпустите. Пожалуйста, Кирилл Ал…
Он приложил палец к моему рту, не давая договорить отчество.
– Просто Кирилл, Ась. К тому же мы вчера перешли на «ты».
– Разве?
– Да.
– Вам показалось.
– Вряд ли. В любом случае уже пора отбросить весь это официоз, ведь мы уже два раза целовались.
Каждое его слово было сказано тихо и чувственно. Словно он доверял мне какую-то тайну. Похоже яд не только у него во рту, но и в голосе. А глаза – гипноз. Других вариантов нет. Не могла же я по своей воле и от души ляпнуть в ответ:
– Бог любит троицу.
А потом сама встала на цыпочки и прикрыла глаза. Кириллу не нужно было лучшего приглашения. Он не успел завладеть моими губами вновь, а я уже сообразила, что наделала.
Наконец нашлись силы выкарабкаться из его крепких объятий. Едва не всхлипнула от чувства потери, даже холода какого-то.
Я рванула к столу, чтобы собрать посуду. Растерянная, злая и… неудовлетворенная. В пору зарыдать.
– Уходите уже, – проговорила я, едва сдерживая злые слезы.