– Сегодня вторник, – сказал он, высвобождаясь. – Я могу забрать что-нибудь прямо сейчас, если хочешь.
По вторникам нужно было выносить перерабатываемый мусор, и в обязанности Бенни входило напоминать об этом матери.
– Спасибо, мой сладкий, – сказала она. – Пока не нужно. Сначала я должна разобрать архивы.
Она неопределенно махнула рукой в сторону сваленных у стен мусорных мешков с газетами.
Бенни повернулся к двери.
– Ничего не забыл? – крикнула мать ему вслед. – Деньги на обед? Ингалятор?
Он вышел из дома и запер за собой дверь. Когда он шагнул за порог, голоса, казалось, затихли. Вороны на крыше наблюдали за ним и отпускали комментарии, но они постоянно болтали, так что в этом ничего необычного не было. Бенни уже начал успокаиваться, но когда он вышел на улицу, шины проезжавшего мимо автомобиля вдруг взвизгнули так, словно хотели что-то сказать, да и трещины на тротуаре, казалось, пытались привлечь к себе его внимание. К тому времени, как он забрался в автобус, вокруг него гомонил уже целый рой голосов, глухо, но непрерывно, как зрители перед началом концерта.
Когда Бенни был еще маленьким, в школу его обычно провожал отец, но теперь он был уже в восьмом классе, и Аннабель разрешила ему ездить на автобусе одному. У него был свой проездной, и Бенни чувствовал себя взрослым, показывая его водителю, но в автобусе часто оказывались психи и бродяги, они пахли, что-то бессвязно бормотали, и это действовало на нервы. Аннабель велела ему не садиться рядом с такими типами, но иногда в автобусе других свободных мест не было, и Бенни все же оказывался рядом с одним из них и вынужден был слушать какой-то безумный разговор, который они вели с воздухом. Это было жутко и странно. Большинство из них были уже старые, ветераны войн. Бенни еще не приходилось встречать молодого психа, но тем не менее. Старые психи ведь тоже когда-то были молодыми. Может быть, он превращается в одного из них?
«Пожалуйста, – произнес он тихонько. – Ну, пожалуйста… Замолчите!»
Но голоса не обращали на него внимания. Всю дорогу до школы, а затем и во время уроков они продолжали бормотать и отвлекали его от учебы. Иногда они затихали, превращаясь в такое тихое шуршание, что Бенни почти забывал о них, как забываешь о холодильнике, хотя он продолжает жужжать где-то в сторонке. Но временами тишину разрывал одинокий вскрик, такой резкий, что Бенни застывал на месте, где бы он в этот момент ни находился: в коридоре, в классе, в спортзале. Тогда он осторожно оглядывался по сторонам. Казалось, крик донесся откуда-то сбоку, прямо из-за правого плеча, но кроме Бенни его, похоже, никто не слышал. Может, они только делают вид, что не слышат? Или этот звук раздался у него в голове?