– Я должен прикончить колдуна, – сухо ответил Дерион. – Он ответит за все!
– Конечно-конечно, – согласился маг, задумчиво потирая подбородок. – Я желаю успеха в твоем предприятии, но сомневаюсь, что ты с ним справишься. Хаул – самый могущественный колдун за всю историю мира и чересчур силен для тебя, даже несмотря на то, что в твоих руках Ледяной Клинок. Вот что! Оставайся-ка пока здесь. Со временем мы что-нибудь придумаем…
Дерион в изумлении посмотрел на него:
– Но Хаул хочет завоевать весь север! Разве не так?
– Да ничего он уже не хочет, – покачал головой Эльдаган. – Все, чего хотел, он уже добился.
– И что же?
Маг посмотрел на Дериона с горькой усмешкой.
– Он избавился от тебя.
– Не избавился! – Дерион вскочил с кресла, в глазах вспыхнула ярость. – Пленил, обрек на страшное существование, но я жив! И я отомщу!
– Да сядь ты уже и успокойся, – маг больше не скрывал своего раздражения. – Или тебе так не терпится опять в ледышку превратиться? Только на сей раз без вмешательства магии? Сейчас за пределами крепости лютует метель. Мороз крепчает. В такую погоду далеко ты не уйдешь, даже если не вспоминать о стае волков. А вот утром… Утром можешь идти куда пожелаешь. Удерживать против воли не стану.
Хоть воина и переполняли эмоции, но он сел, признав, что тот прав. Бросив злой взгляд на Эльдагана, мужчина отметил, что кожа эльфа в неверном свете огня приобрела какой-то нездоровый бронзовый оттенок, а лицо превратилось в застывшую маску, лишь темные глаза блестели, словно драгоценные камни. Дерион перевел мрачный взор на пламя, плясавшее в камине. Иногда из очага вырывались искры, но, не достигнув пола, гасли. Казалось, вся крепость пропитана магией. А ведь совсем недавно ее здесь не было. Если, конечно, эльф не соврал и со времен битвы на снежных равнинах прошел действительно, лишь один год.
– Для человека, обреченного на вечное заточение во льду, ты слишком спешишь, герой, – бесстрастно произнес маг. – А для мертвеца, ты вообще слишком живой!
– Сердце еще бьется, – тихо произнес воин. Он знал, что собеседник его не понимает и, наверное, не поймет никогда. Ведь он никогда не был скован магическим льдом, не был лишен чувств и движений. Не довелось магу сотни раз переживать одни и те же моменты, без возможности что-то изменить, пережив нечто худшее, чем просто смерть.