Но Филюк не убежал – он не настолько глуп, чтобы бегать от своего счастья.
Как и положено, мы в тот день арендовали длиннющий лимузин, предназначенный для торжественных мероприятий. Чтобы не возникало сомнений, что это свадебная ладья, а не погребальный катафалк, машину выбрали белую. На ее крыше были установлены два золоченных кольца – размером с баскетбольные.
К молитвенному дому мы подъехали первыми. Не прошло и минуты, как появилась машина невесты. Скорее всего, она стояла за углом и дожидалась известия о нашем прибытии.
Невеста была в ослепительно белом наряде. Подвенечное платье волочилось по земле длиннющим шлейфом. Лицо Ангелины закрывала пышная фата, из-под которой поблескивали взволнованные девичьи глазки.
Я сопровождал товарища к алтарю, словно в последний путь. В сущности, так оно и было. Вскоре наши пути-дорожки разойдутся, и я, покинутый и одинокий, спотыкаясь и глотая слезы, побреду по предначертанному мне пути.
– Клянетесь ли вечно любить друг друга?! – взревел братец Такиходова своим медным голосом, благодаря которому, вероятно, и получил первосвященную должность.
– Клянусь, – торопливо ответил Филюк.
– Клянусь, – дребезжащим от волнения голоском заверила невеста.
– Отныне и навеки данной мне Господом властью объявляю вас мужем и женой, – протрубил священник. – С этой минуты два ваших имени занесены в священные скрижали. И да будете вы неразлучны в земной и небесной жизни! Пусть кара Господня падет на того, кто расторгнет заверенный Богом союз. А теперь, молодые, скрепите ваш брак поцелуем.
Невеста маленькой ручкой подняла фату для поцелуя, и…
Не будь меня рядом, и не поддержи я Филюка, он бы рухнул на землю.
Перед ним стояла вовсе не Ангелина, а незнакомая девица с блестящими, благодарными и немного извиняющимися глазками.
Филюк от удивления раскрыл рот, в который тут же страстно впилась его нареченная. Таким образом заякоренный с двух сторон – губами невесты и моей железной рукой – Филюк сохранил равновесие. Закричать он не мог – мешали губы неизвестной девицы.
Когда молодоженов разъяли, Филюк, скорее всего, находился в полуобморочном состоянии. Вероятно, он полагал, что все это ему только снится. Он безропотно позволил вывести себя из церкви, усадить в машину, хотя и белую, но теперь уж точно напоминающую катафалк. Всю дорогу он молчал, безуспешно отбиваясь от липнущей к нему невесты.